— Вы не понимаете, — говорит она куда-то в потолок. — Это никакие не миражи. Это мои дети. Впрочем, неважно. Они не навредят вам. Мы… сделали здесь открытие, — она некоторое время колеблется. — Я сделала открытие. Я должна отвезти их на Землю. Все должны узнать. Это все изменит. Вы понимаете?! Все! Ликвидирует голод, насилие, нетолерантность! Мы сможем формировать климат, общество, все! Мы вырастим нового человека! Вы это понимаете?!
— Доктор Калло, — прерываю я ее. — Вы что, не понимаете, что это чрезвычайная ситуация и что нам приходится действовать согласно разработанным процедурам? Повторю еще раз. Это вопрос безопасности. У меня инструкции.
— Когда будет эвакуация? — спрашивает она, закусив губу. Услышала заклинание, от которых любой европеец отскакивает словно от стены в той старой, двадцатого века еще опере «The Wall».
[6] Безопасность. Инструкции. Процедуры. The Wall.
— Наш корабль появится в системе к концу лета. Эвакуация наступит, когда мы вышлем сигнал. Пока что продолжаются поиски оставшихся в живых членов экспедиции.
— Кто еще выжил? И как вы нашли меня?.. Я… у меня провалы в памяти…
— Очень прошу не задавать таких вопросов. Не могу на них ответить. Ваше состояние… деликатно. Вы пережили посттравматический стресс. ПТСР. У вас может проявиться самая разная симптоматика, как психическая, так и психофизиологическая. Дезориентация, состояние страха, амнезия, перебои в ритме сердца, проблемы с речью, даже частичный моторный паралич. Потому я прошу вас избегать сильных эмоций. Прошу ни о чем не переживать и отдыхать. Вы в абсолютной безопасности и находитесь в хороших руках. Вам нужно просто отдохнуть и дать нам работать.
— Нет! Не ищите их! Они погибли! Боже, как же вы не понимаете! Мы должны покинуть эту ужасную планету как можно быстрее! Немедленно, вы понимаете?!
— Пока что это невозможно. Эвакуация произойдет в установленные сроки. Пока что прошу успокоиться и отдыхать. У вас есть какие-то пожелания?
Она смотрит в потолок с недоверием и расстроенно.
— Я веганка. Прошу не давать мне молочных продуктов. Это недопустимо. Никаких продуктов животного происхождения, слышите?!
— Хорошо, госпожа доктор. Я лично прослежу. Если вам что-либо понадобится, прошу откликнуться. Кто-то из персонала вас услышит и передаст мне. До свиданья. Завтра я с вами еще поговорю.
Я кручу драконью голову с ощущением, словно я вот только что пробежал пятьсот метров с корзиной на голове.
Одно дело из тысяч. Нет, не решенное. Отодвинутое.
Фьольсфинн награждает меня неторопливыми, ироническими аплодисментами.
— Неплохая речь. Жаль, что ты не мог выслушать это на трезвую голову.
— Я сделал свою часть. Сотрудничество, верно?
Пассионария за окном садится на кровать, а потом начинает плакать.
— По крайней мере, она не буянит. Нужно что-то придумать, чтобы лишить ее фактора. Акевитта?
— Во время сна, — отвечаю я и подставляю стаканчик. — Что-то вроде тех яиц, которыми мы очистили долину. Внесем внутрь замаскированными подо что-нибудь нейтральное — и дело с концом.
— Так должен был действовать ее саркофаг, но во время наркоза она частично сумела сохранить это. Может, тут дело в воде онемения.
— Ладно, — прекращаю я дискуссию, убирая графинчик со стола. — Идем дальше.
— Кстати сказать… — говорю я уже в цилиндрическом лифте с готическими витражами, пока тот ползет вверх. — Откуда взялись эти камеры? Ты не импровизировал их, переделывая из других помещений, когда решил принять здесь Калло. Они возникли вместе с остальным замком. Были запрограммированы еще в зерне. Полностью изолированные магически, плотные, с готовой системой наблюдения и этими фильтрами, нейтрализующими магическую пыль. Сколько их тут на самом деле?
Фьольсфинн вздыхает.
— Семь камер, предназначенных для нейтрализации Деющих. Столько, сколько было экипажа — исключая меня — в исследовательской станции «Мидгард II». Камера для ван Дикена, камера для Калло, для Фрайхофф, но и для Халлеринга и Дюваля, для Завратиловой и Летергази, потому что я не знал, погибли ли они, и еще две запасные, на случай, если бы когда-либо дорогу мне перешел местный Песенник.
Он замолчал. Где-то за стеной постукивало водяное колесо и плескалась вода, поднимая лифт наверх.
— Мы находимся в подвалах высочайшей башни Ледяного Сада, в части, что чуть ниже укреплений на краю кратера, — начинает он снова механическим голосом, будто сопровождает туриста. — Башня встает над внешней отпорной стеной, над стометровым клифом, и имеет сорок пять метров высоты, если считать от фундамента. Носит название Башни Шепотов. Это мой сейф. Место, в котором лежат тайны. В изолированных камерах с полутораметровыми стенами из литого базальта и односторонним экраном из восьмислойного ледяного полимера. Двери находятся в камерах внутри стен, имеют форму базальтового круга, оборудованы гидравлической системой открытия с помощью трех независимых водных двигателей, открываются они из контрольного помещения. Каждая камера имеет отдельный комплекс помещений для стражи, служебного персонала, кухни и кладовых. Специальная система подъемников делает возможной доставку и изъятие предметов без разгерметизации помещения.
Лифт рывком останавливается, мы открываем дверь и выходим в коридор. Фьольсфинн спокойно продолжает программу «экскурсия с проводником».
— Башня Шепотов была первым объектом, который я запланировал в зерне, пока дрейфовал во льду. Сперва, когда я только начал мечтать о замке, он состоял исключительно из этой башни и окружавшего ее кольца укреплений. Это проектирование — назовем его так — продолжалось очень долго. За это время я прошел несколько стадий, эволюционировал, успокаивался. Это оказалась чрезвычайно интенсивная летаргия, хотя сердце мое билось реже одного раза в минуту. Башня Шепотов — это моя песня мести, которая обрела такие вот формы. Она — творение разума полумертвого, ослепленного и искалеченного человека, переполненного болью, яростью и жаждой мести. Моя Бастилия, Тауэр, Алькатрас и Плайя Негра. Создание замка началось от пыточной, Драккайнен. Я непрерывно видел сны о моих преследователях, не только о том, что они мне сделали, но и том, что они хотели сделать миру, когда бы овладели фактором «М». Не только моему миру, но и нашему, Земле. Я мечтал о том, как доберусь до всех них и что потом сделаю с ними, когда уже размещу их здесь. В подземельях Башни Шепотов. Только когда я насытился этим и когда это мне надоело, я сумел оставить Башню и заняться чем-то другим. Я смог подумать о Саде и о настоящих садах. Перестал думать о замке только как о месте мести, а начал как о свободном владении, в котором я мог бы жить, откуда мог бы изучать мир. Он должен был стать не только пыточной, но и бастионом. Моим Аламо. Моим «Stand Alone Complex». Я проектировал стены, катапульты с приводом от водяных колес, вспоминал семинар по древним и средневековым механизмам, в котором я некогда участвовал. А еще я понял, что если прикажу вулкану породить мою крепость, то буду в ней один. Потерянный среди башен, стен и пустынных каменных улиц. Я понял, что Ледяной Сад должен стать прекрасным. Он должен искушать мореходов, чтобы те вошли в его порта. А я должен сделать так, чтобы они захотели тут остаться. А потому я должен был создать здесь инфраструктуру.
