— Я верю в «Нисима Биотроникс». Кроме того, на большую часть вопросов ответ я знал, он это знание лишь подтвердил. Кстати сказать, тех трех Змеев сразу нужно взять под наблюдение, но пока не трогать. Мы должны подтвердить, что они Змеи и что их зовут так, как он утверждает. А потом — не сводить с них глаз.
— Отчего бы нам их не задержать…
— Потому что они могут пригодиться, — отрезаю я решительно.
— У тебя такое лицо…
— Я плету, да, — соглашаюсь. — В моей голове наконец-то потихоньку появляется план. План дорогостоящего фокуса. Самое время нам перехватить инициативу…
— Вот, в общих чертах, — договариваю я, когда мы добираемся до Верхнего Замка, в круглый, накрытый стеклянным куполом зал, где наконец падаем в кожаные кресла.
По дороге я раскрываю Фьольсфинну общие пункты плана. Не слишком много, но и не слишком мало. После разговора с Багрянцем, я чувствую себя так, словно разгрузил вилами вагон щебня.
— План требует доработки, но он позволяет соединить все разрозненные элементы, использовать все козыри, которые у нас есть и о которых враги не догадываются, а еще решить все дело одним махом и на наших условиях. Понятное дело, риск тут есть, но…
— Это, по-твоему, риск? Это безумие, а не риск. Самоубийство!
Я смотрю на него сквозь рюмочку акевитта.
— Это еще почему? Ты ведь сам говоришь, что Ледяной Сад неприступен, и ты можешь оказаться прав. К тому же мы получим усиление — если все удастся, утроим свои силы. В-третьих, мы заставим их действовать в спешке, а значит, мы будем готовы, а они нет. В-четвертых, наконец, сложим все рассыпанные элементы в общую картину и благодаря этому сумеем контролировать, что и когда происходит.
— Вот только тут остается много неизвестных. Все упирается в Багрянца, а отчего ты думаешь, что ему вообще можно доверять?
— Потому что можно доверять зерну и, полагаю, твоему ледяному тумбу-юмбу. Но на самом деле все это значения не имеет. Он ведь и правда на миссии. Может, и не до конца так, как задумывалось, но известие, которое он доставит, будет правдивым.
— Вот только ты не знаешь, как Фрайхофф на него отреагирует.
— Полагаю, отреагирует очевидным образом. Другого логичного выхода для нее я не вижу. Ей что, ждать, пока конкуренты усилят свой запас «М»? Она также должна понимать, что делает ван Дикен. А ты разве не хотел бы при оказии перехватить весь ее потенциал фактора «М»? А она что, должна позволить ему занять Сад и наши запасы? Подумай! Что бы ты сделал на ее месте? Заметь, что у нее будет совсем немного времени, если она захочет обогнать ван Ди-кена, ведь он-то ближе к нам.
Фьольсфинн не кажется убежденным.
— А кроме того, какая же у нас альтернатива, пока они сидят в своих крутящихся замках и столицах, окруженные войсками? Покушения? Я провел два. Ну, ладно, одно, в прямом столкновении. Первая попытка была идиотской: я полагал, что просто его арестую, а если он будет сопротивляться, то проколю его мечиком. Но второе было, прекрасно подготовлено: у меня было превосходное оборудование. А эффект? Я там потерял хорошего человека.
— Ладно, — отвечает он. — Может, ты и прав. А что с ван Дикеном? Как заманить его?
— Я уже придумал. Сделаем завтра ночью. Мне нужна только техническая помощь.
— Как?
— Это же очевидно. Через господ Конский Пот, Чего-то-там-Ветер и Съезжающего-с-Лавиной. Никто не видел Багрянца среди пойманных, а процессия была в полный рост, с фейерверками, трубами и волочением пленников через весь город.
Он смотрит на меня с недоверием.
— Но ведь верные видели, как его сковывали.
— Видели, как мы начинаем, но не как заканчиваем. И потом, когда их уже вывели, он на волосок был от того, чтобы освободиться по-настоящему.
— Вот именно! Ты же не хочешь его отпустить? Ты ведь не сошел с ума? Так веришь в это свое зерно?
— А знаешь, несмотря на все проблемы, что сыплются мне на голову, раз в день я должен взять моего Ядрана за стены, на остров, и объездить его? Иначе он впадает в депрессию. Когда стоял пару месяцев в конюшне Дома Огня, его едва сберегли. У Атлейфа был какой-то супер мастер по лошадям, который едва-едва с ним справился.
— А откуда знаешь, что оно вообще действует? Этот кусок бионики предназначен для животных. В человеке он может не приняться.
— Потому что это чрезвычайно эластичная программа. Это бионически кодированный паразитарный ИИ. Что-то вроде моей Цифраль. Сам приспосабливается к биохимическим механизмам, с которыми сталкивается. А Багрянец, заметь, начинает говорить по-английски. Сказал мне: «мастер». Но я сомневаюсь, чтобы у него возник резонатор. Нет такой необходимости. Вирусы зерна распознали нейронные структуры, отвечающие за артикулированный язык, и использовали их.
— Ужасная вещь. Такое теперь используют на Земле?
Я качаю головой.
— Наверняка неофициально. Эти сделали для нужд нашей экспедиции. «Серый» проект. Очень тайный. Отросток программы, которая создала цифрал. Ты ведь знаешь, сколько теперь можно получить за эксперименты на животных?
Норвежец с сомнением покачивает головой.
— Ты все еще меня не убедил. Он ведь, в лучшем случае, сбрендит. И что тогда?
— Ядран не сбрендил, — отвечаю я. — Как и я сам. А Багрянец будет мне нужен только на пару недель. Потом может сходить с ума, сколько захочет. Беремся за работу. Оборудование мне нужно на завтра.
* * *
— Ты знаешь, что должен сделать? — спросил Драккайнен.
Багрянец поднял голову.
— Да, Ульф.
— Понимаешь, что буду стоять позади и что у меня кинжал с ядом жаловицы?
— Да, Ульф. Было бы правильным, когда б ты меня им ткнул.
— Сделаю это, если пойдет не так, как задумываю.
— Say a wish, and I'll grant it.
[7]
— Говори на языке мореходов. Аж мурашки идут по спине, когда тебя слышу.
— Да, Ульф.
— Одевайся, выходим.
Багрянец взял не бросающийся в глаза обыкновенный наряд из его собственного склада в нерабочем квартале, а Вуко с растущим нетерпением смотрел, как он застегивает крючки и петельки на мягких кожаных сапогах, как надевает рубаху, тесные кожаные штаны, как шнурует их. На голову надел свою тяжелую шляпу, короткий плащ набросил на спину — из какой-то черной змеиной кожи, покрытой чешуей и укрепленной железными бляшками. Свое лицо ящерицы он спрятал под глубоким капюшоном, в тень.
Из Башни Шепотов они вышли подземным коридором, а потом дождевым колодцем прямо на подворье одного из неоткрытых пока что кварталов. Было тихо, пусто, по небу над квадратом двора тянулись тучи. Городской шум остался где-то позади. Никто не видел ни эскорта, ни Багрянца. На это время из коридоров исчезла даже стража, решетки и каменные шлюзы остались открытыми. Выходили они вчетвером.
