БЫКОВ: Ура!
ЮРКОВСКИЙ (с изумлением): Позвольте… Позвольте, как же так?
ЕРМАКОВ: Пятнадцатое ноября, Владимир Сергеевич, ничего не поделаешь…
ЮРКОВСКИЙ: Действительно… Пятнадцатое ноября…
Тридцать шесть лет!
ЕРМАКОВ (поднимая бокал): За ваше здоровье, Владимир Сергеевич, за ваши успехи!
ЮРКОВСКИЙ подносит к губам бокал и вдруг опускает голову. БЫКОВ встревоженно смотрит на него.
ЮРКОВСКИЙ: Товарищи… Я должен… Я хотел бы прежде всего принести извинения… Я вел себя недостойно. Я…
ЕРМАКОВ (мягко): Можно подумать, что вы впервые на чужой планете. Здесь всякое может случиться.
ЮРКОВСКИЙ (упрямо): Мне это непростительно.
БЫКОВ: Да пейте же вы, Владимир Сергеевич… Газ выходит!
ЕРМАКОВ и ЮРКОВСКИЙ хохочут. Звенят бокалы. Космонавты пьют.
ЕРМАКОВ: А теперь, если позволите, друзья, к делу. Ракетодром построен. Первый пункт приказа мы выполнили. Остается решить главное: как быть со вторым пунктом приказа.
ЮРКОВСКИЙ: Да что тут решать? Давайте приказ на марш, командир.
ЕРМАКОВ: Принимать решение единолично я не могу, Владимир Сергеевич. Приказ не предусматривал спуск в действующий вулкан. Решения принять должны мы все.
ЮРКОВСКИЙ: Я – за.
БЫКОВ: Я тоже не против. Мы с «Черепахой» не возражаем.
ЕРМАКОВ: Сколько осталось воды?
БЫКОВ: Десять литров питьевой и пятьдесят литров дезактивационной.
ЕРМАКОВ: Не считая НЗ в скафандрах?
БЫКОВ: Безусловно.
ЕРМАКОВ: Значит, на двое суток хорошей работы… На суточный переход. Давайте ваши соображения, новорожденный.
ЕРМАКОВ еще не успевает закончить, как ЮРКОВСКИЙ уже разглаживает на столе лист бумаги.
ЮРКОВСКИЙ: Вот. Это программа глубокого поиска. Она рассчитана, правда, на тридцать дней, но если мы осуществим хотя бы первый этап… содрогнутся геологи всего мира!
ЕРМАКОВ наклоняется над схемой.
ЕРМАКОВ: Так… Это что у вас?
ЮРКОВСКИЙ: Первая вылазка… Внешний дозиметрический контроль… масс-спектрометрия… Здесь два шурфа. Дальше еще пять километров, еще одна вылазка… (Задумывается.).
ЕРМАКОВ: Что же вы замолчали?
ЮРКОВСКИЙ (вздыхая): Если мы успеем сделать это за сутки, то это будет геройский поступок… Даже для Быкова. Но зато мы своими глазами увидим великую кухню природы… ее сокровеннейший тайник…
Пауза.
ЕРМАКОВ: Решено. Выступаем через час.
«Черепаха», тяжело переваливаясь, проходит мимо маяка с красным знаменем на стойке.
Стена дыма, озаряемого вспышками далеких взрывов. Граница «Страны Мехти». «Черепаха» на мгновение останавливается перед Дымным морем, затем ныряет в него.
В кабине. БЫКОВ ведет «Черепаху» по «Стране Мехти». За прозрачной стеной – струи дыма. ЮРКОВСКИЙ и ЕРМАКОВ напряженно следят за приборами.
ЮРКОВСКИЙ (отрывисто): Еще температурный скачок!
Четыреста тринадцать градусов!
ЕРМАКОВ: Радиация усиливается. Семьсот пятьдесят рентген.
ЮРКОВСКИЙ: Через пять минут прошу остановку.
Танк выползает на груду радиоактивного шлака и останавливается. Откидывается люк. Выскакивают ЮРКОВСКИЙ и БЫКОВ и, торопливо двигаясь от танка, расставляют дозиметрические приборы.
ГОЛОС ЕРМАКОВА: Скорее, скорее обратно!
В кабине. БЫКОВ усаживается на свое место.
ЕРМАКОВ: Вперед!
БЫКОВ: А как же приборы?
ЕРМАКОВ: Захватим на обратном пути.
Тяжелый грохот. Вся лобовая броня озаряется неимоверной вспышкой синего пламени. Танк качается как на волнах. Ярким зловещим светом наливаются лампы индикаторов радиоактивности.
ЮРКОВСКИЙ (кричит): Я был прав! Здесь каждую секунду образуются микрогнезда трансуранидов… Цепная реакция, взрыв!
ЕРМАКОВ (бормочет): Какие богатства!.. Прямо под ногами… В воздухе!..
Снова грохот и снова вспышка…
Глазок прибора над креслом водителя вспыхивает зеленым светом. Раздается короткий резкий звонок.
БЫКОВ (сквозь стиснутые зубы): Нейтроны!.. Теперь «Черепаху» сто лет не отчистишь!
ЮРКОВСКИЙ: Ничего, ничего, Алексей Петрович, с нашими способностями…
Снаружи.
Танк идет через пылающие скалы. Раскаленные камни остывают на глазах. Бьет фонтан расплавленной лавы.
В кабине.
ЕРМАКОВ (вытирает со лба пот): Все! Дистанционные термопары вышли из строя.
ЮРКОВСКИЙ: Слушай, Анатолий, может, повернем?.. Не сгореть бы!
ЕРМАКОВ: Рано. Алексей, выводи машину вон к той скале… Там, кажется, спокойнее.
ЮРКОВСКИЙ: Здесь бы парочку шурфов… и тогда все!
«Черепаха» круто огибает уже остывшую скалу и останавливается. Это совершенно голое место, ровная каменная плита, на которой «Черепаха» выглядит как памятник на грандиозном постаменте.
В кабине.
ЕРМАКОВ: Всем на вылазку… Живо! Алексей, бери вибробур!
Люк у «Черепахи» откидывается, все трое, неуклюже спотыкаясь, спешат к краю каменной плиты. Помогая друг другу, спускаются на раскаленную землю.
ЮРКОВСКИЙ: Здесь!
БЫКОВ принимается бурить. ЕРМАКОВ и ЮРКОВСКИЙ сидят рядом на корточках и налаживают масс-спектрограф (прибор, определяющий элементарный состав веществ).
ЮРКОВСКИЙ: Мы купаемся в парах трансуранидов… Все, что здесь нужно, – это самоходные обогатители-автоматы…
ЕРМАКОВ: Работай, работай!
БЫКОВ: Давайте приборы!
Оглушительный взрыв… Позади танка взлетает веер синего пламени. Видно, как медленно наливается красным светом каменная плита, на которой стоит «Черепаха»… Взрывная волна бросает космонавтов на землю. Сыплется град каменных обломков. Каменная плита тает, как восковая, и «Черепаха», светясь раскаленными бортами, погружается в нее, заваливаясь на борт… Все заволакивается красным туманом…
* * *
Красный туман рассеивается. На раскаленных дымящихся обломках скал, полузасыпанные щебнем, лежат неподвижно ЕРМАКОВ, БЫКОВ и ЮРКОВСКИЙ. ЮРКОВСКИЙ приподнимает голову и снова роняет ее. БЫКОВ, кряхтя, становится на четвереньки.
БЫКОВ: Кто живой? Отзовитесь!
ЮРКОВСКИЙ: Кажется, я…
БЫКОВ: Вот это был взрыв… А где командир?
БЫКОВ и ЮРКОВСКИЙ с трудом поднимаются. У их ног, почти скрытый обломками щебня, лежит ЕРМАКОВ. БЫКОВ и ЮРКОВСКИЙ осторожно берут его под плечи и приподнимают.
