— Присоединяешься или признаешь техническое поражение? — не скрывая насмешки, поинтересовался Олаф, играя мышцами плеч и разминая шею. — Не бойся, я женщин не бью.
— Тогда как собираешься победить?
— Увидишь, — последовал загадочный ответ, и мне протянули руку, предлагая все-таки присоединиться.
Что ж… Хотя бы найдется официальный повод сломать ему челюсть. Просто так бить как-то уже неловко. Приняв решение найти ответ хотя бы на вопрос об умении викинга постоять за себя в настоящем бою, я тоже выложила мобильник, отстегнула ножны и поднялась на арену по ступенькам. Живот втянуть, грудь вперед, походка от бедра, таинственная улыбка — мне тоже есть чем удивить и отвлечь тебя, хомушка.
Туфли я, кстати, снимать не стала, решив не слишком усердствовать в избиении соперника. Они хоть как-то помогут мне сдерживаться, если я вдруг вновь забудусь и начну бить в полную силу. Что вряд ли, но подстраховаться лишним не будет.
Никогда раньше я не сражалась на арене и поэтому начала с небольшого променада, приноравливаясь к едва уловимо пружинящему настилу и габаритам предстоящего поля боя. Света софитов, подвешенных непосредственно над ареной, хватало, чтобы рассмотреть каждый нюанс, так что я не беспокоилась за итог боя. Разве что о том, какого лекаря потом рекомендовать Олафу. Был у меня номерок одной ведуньи, специализирующейся как раз на переломах… Заодно впервые рассмотрела амулет, висящий у него на шее: им оказался трикселион, заключенный в солнце, — символ абсолютного бытия и знак того, что владелец всегда добивается поставленной цели. Хм…
— Так и будешь прохаживаться? — тем временем насмешливо поинтересовался Олаф, даже не думая нападать первым. — Нет, мне, конечно, приятно, что ты хочешь признать поражение, даже не попробовав…
— Ты слишком хорошо обо мне думаешь, — цыкнула я и сделала пробный выпад, метя Олафу в грудь.
Увернулся. Неплохо.
Следующие минут пять я раз за разом проверяла реакцию Олафа, потихоньку разминаясь и фиксируя скорость его реакции. И она, к моему изумлению, была превосходной.
Вот только и я еще всерьез за него не взялась!
Сам он, кстати, так и не провел ни одной атаки, предпочитая пока лишь ставить блоки и уворачиваться, усмехаясь, когда все мои попытки причинить ему боль не увенчались успехом. Раздражения не было, скорее, росло недоумение, щедро сдобренное азартом и желанием выяснить весь спектр возможностей соперника. Олаф действительно двигался профессионально, ускоряясь следом за мной, и вскоре я била уже в полную силу, не беспокоясь за его жизнь. Некоторые мои удары достигали цели, но едва ли сотая их часть. Раз я проехалась шпилькой по его ребрам, оставляя кровоточащую царапину, а другой — снова шпилькой, но уже по голени. Весьма болезненный удар, кстати, но по лицу Олафа невозможно было понять — почувствовал ли он его вообще.
Он просто странно улыбался и словно специально провоцировал меня действовать жестче и бить уже не на пробу, а всерьез.
Ударила кулаком по ребрам, вкладывая почти всю свою силу и чувствуя, как ломаются кости, но Олаф разве что слегка пошатнулся и насмешливо пророкотал:
— И это все, что ты можешь, кисуля? Да тебя размажут по арене в твой первый же выход. Ну же! Покажи, что умеешь на самом деле!
А вот это уже разозлило. Мало ему сломанного ребра? А оно точно сломано, я слышала!
Ну держись!
— Я же говорила, что они пойдут на арену! — отхлебнув джина, усмехнулась Виктория и подставила ладонь под выигрыш.
Трое мужчин один за другим вложили в девичью руку купюры немалого достоинства, предпочитая при этом действовать как можно тише, и заняли места на самом верху непосредственно у выхода. Спускаться ниже было рискованно по многим причинам, причем на первом месте стояла опасность попасть под тяжелую руку Олафа. Немногие могли похвастать воспоминаниями о тех временах, когда Олаф был таким же, как они, но ни один из них больше не жалел, что те времена прошли.
Противником нынешний хозяин клуба был крайне опасным.
— Жалко девчонку, — поморщился Юрий по прозвищу Бизон, не отрывая взгляда от арены, где уже шел настоящий бой.
Правда, пока била только Айя, но…
— Спорим еще на штукарь, что Олаф проиграет? — азартно предложила Виктория после того, как отфыркалась. — Ну или не проиграет, но и не выиграет.
— С тобой спорить — последнее дело, — проворчал Василий по прозвищу Колун. — Я столько не зарабатываю. Почему ты в ней так уверена? Сама же говорила — познакомились только вчера.
— Познакомились, — согласно кивнула Вики и расплылась в довольной улыбке, когда Айя провела очередной удачный прием и Олаф пошатнулся. — Хорошо познакомились, поэтому и уверена. А еще мне кажется, нам пора, потому что сейчас они будут драться в полную силу, и если Олли ей проиграет, то свидетели этого позора долго не проживут. Ну как? Кто со мной, а кто остается?
Не остался никто.
Никто не хотел вновь выйти на арену с тем, кто в свое время отзывался на прозвище Берсерк…
Меня уже начинало раздражать бездействие Олафа. Он лишь блокировал и уворачивался, категорически отказываясь атаковать, хотя уже больше пяти моих атак достигли цели. Сломанное ребро, рассеченная скула, вывихнутое плечо — я точно знала, что эти повреждения не плод моего воображения, но викинг словно издевался и двигался так, будто ничего этого не было. Неужели он совсем не чувствовал боли? Невозможно! При этом с его лица не сходила ехидная ухмылка, действующая на нервы все сильнее с каждой минутой, отчего хотелось уже не просто бить, а убивать всерьез.
Но мы же не враги, на самом-то деле…
Дерьмо! Как бы поскорее вырубить его так, чтобы не убить? Иначе я уже за себя не ручаюсь!
Удар, удар, снова удар… Кувырок, удар, обманка, снова удар… Его глаза горят безумным предвкушением, с брови капает кровь, из горла изредка вырывается хриплое дыхание и обидные слова, подстегивающие меня не хуже хлыста, но все, что мне удается, — это сломать еще одно ребро и отпрыгнуть подальше от вездесущих рук викинга. Попасть в их захват слишком опасно…
— Мы так и будем разминаться или мне уже пора заявлять о победе? — развел руки Олаф, как будто предлагая напасть, когда он так беззащитен. — А может, мне вообще поспать, пока ты собираешься с силами?
— Значит, по-твоему, это была лишь разминка? — прищурилась я, решаясь на новый рывок.
— А что же? — ухмыльнулся викинг. — Ты даже туфли не сняла. — И, понизив тон, «по секрету» поделился: — Вики тоже их не снимает, когда не хочет напрягаться. Так что давай, покажи мне, что умеешь, не жадничай.
Ах показать? Ну ладно, сам напросился!
Не сводя с Олафа прищуренных глаз, я медленно сняла туфли одну за другой и, став ниже на добрых десять сантиметров, переступила босыми ногами по арене, привыкая к ней заново. Олаф тоже переступил, почему-то усмехнувшись еще шире, и вновь сделал приглашающий жест. Странное предчувствие, что тем самым меня заманивают в ловушку, царапнуло по нервам, но я не понимала, в чем преимущество соперника. Наоборот, оно должно появиться у меня, ведь обувь больше не стесняла моих движений… Ай, к черту!
