— Не намекаю. — Я тоже перестала иронизировать и говорила серьезно. — Говорю прямо. Или ты будешь уверять, что живешь без поддержки Александра и Олафа?
— Ну… допустим, — поджав губы, неохотно уступила мне валькирия, но тут же нервно всплеснула руками. — Но мы вообще сейчас не о том! Почему ты все время уводишь разговор куда-то в сторону?!
— Я? — Претензия меня позабавила. — Кто пьян семь дней в неделю и двадцать три часа в сутки? Ты вообще когда-нибудь бываешь вменяема?
Я надеялась, валькирия разозлится и я смогу достучаться до ее совести и разума, но Вики громко хохотнула и заявила:
— А смысл? Что изменится? У меня что, малые дети по лавкам, чтобы я не смела развлекаться в свое удовольствие? А может, любящий муж? — Во взгляде Виктории промелькнула застарелая боль, а голос стал злым и обвиняющим. — Я никому и ничего не должна, слышишь? И никто не смеет обвинять меня в том, на кого я вешаюсь и по какой причине! Хочу — и вешаюсь!
А вот этого я не говорила… Или это сейчас не мне адресовано?
Прищурившись, я терпеливо дождалась, когда Виктория выдохнется, и спокойно произнесла:
— Рассказывай. Что не так с Одинцовым и почему, по твоему мнению, он конченый придурок?
— Потому что так и есть, — тихо процедила Вики, и ее взгляд ушел в пустоту. — Ты уже знаешь историю с его братом?
— Знаю, Александр все мне рассказал.
— Тогда ты знаешь и то, что Одинцов-младший повесил всех собак на нас. — Валькирия неприязненно скривила губы. — До него невозможно было достучаться. Он решил, и точка. А еще он с чего-то взял, что я пыталась увести его брата из семьи. Представляешь? — Ее кривой оскал мало походил на усмешку. — Зачем мне это? Валькирии не шлюхи. Мы ценим институт брака. К тому же Влад просто обожал свою жену и дочь. — Взгляд девушки затуманился. — Милая девочка у них была… Я ей даже как-то нож подарила на день рождения. — На этом приятные воспоминания подошли к концу и лицо Виктории вновь скривилось. — А этот идиот…
Валькирия смачно сплюнула и обиженно задрала подбородок. Я увидела в ее глазах предательский блеск непролитых слез, но воительница не позволила им оформиться в рыдания. Минута гнетущей тишины сменилась второй, затем третьей… Вики молчала, и я поняла, что мой черед.
— Хорошо, что ты упомянула об Ольге, дочери Влада. Проблемы именно у нее. — Виктория недоумевающе взглянула на меня, и я кивнула. — Да, не в Одинцове дело. Он лишь проситель для своей племянницы. Девчонка выросла не такой хорошей, как тебе запомнилась, и попала в дурную компанию.
Я вкратце описала сложившуюся ситуацию, сделав упор на том, что детей нельзя убивать. К сожалению. Их необходимо обезвредить и избавить от одержимости, а вот колдуна пришить не возбраняется. Конечно, для начала неплохо бы пленить и допросить, чтобы узнать истинную подоплеку происходящего, но если иного выхода не будет — то уничтожить без сожалений.
— Ну ты и вляпалась, подруга… — удивленно протянула уже окончательно протрезвевшая Вики, когда я закончила. — Я одно не поняла — почему я так поздно обо всем узнаю?
Следующий час прошел в уже более положительном ключе. Мы обсудили примерный план действий, Виктория пообещала ближайшие дни не пить и помочь мне с кандидатами в «отряд самоубийц», а под конец нехотя согласилась на встречу с Одинцовым, чтобы тот принес ей свои извинения.
О том, как сама буду их выбивать из Виктора, я еще не думала, но надеялась, что у него хватит сообразительности не нагнетать обстановку и пойти на уступку. Иначе я разочаруюсь в нем окончательно.
Ближе к пяти утра пати потихоньку начала сворачиваться, участники стали разъезжаться, но бойкая Виктория в два счета нашла нам обеим сопровождающих, и домой меня доставили с ветерком. Я вновь убедилась в своем желании в самое ближайшее время обзавестись двухколесным другом и, тепло попрощавшись с парнем, но отказав в телефончике, отправилась догонять сон. Уже начавшийся день предстоял стать непростым и щедрым на события и встречи, так что требовалось поскорее набраться сил, чтобы успеть все и не оплошать даже в мелочи.
ГЛАВА 18
Шести часов для сна на этот раз оказалось маловато, но я заставила себя не только открыть глаза, но и встать. Умыться, позавтракать, сменить повязку, порадоваться своей чудесной ускоренной регенерации, благодаря которой место пореза уже практически затянулось, уделить внимание Олли-младшему, а затем сесть за телефон и заняться делом.
Разговор с Одинцовым получился коротким: я лишь уведомила Виктора, что мне необходимо поговорить с ним с глазу на глаз и будет лучше, если он в течение часа сам подъедет ко мне. Виктор пытался выяснить, с чем это связано, на что я ответила достаточно уклончиво, упомянув лишь, что это повлияет на положительный исход нашего дела.
Одинцов примчался спустя полчаса. Я только успела переодеться в домашние футболку и бриджи, чтобы лишний раз не нервировать сына Одина своим видом в халате, а в дверь уже нетерпеливо звонили. Взъерошенный, небритый, судя по покрасневшим глазам, легший поздно, Одинцов вновь излишне нервничал, начав прямо с порога требовать у меня объяснений.
— Успокойся! — Мне даже пришлось прикрикнуть, чтобы его запал стих и я смогла вставить свое веское слово. — У меня нет никаких новостей об Ольге, зато есть весьма интересные сведения о Виктории. Знакомо имя?
— Виктория? — Одинцов недоуменно моргнул, замер и через несколько секунд догадался, о ком конкретно я говорю. Неприязненно поморщился, отвел взгляд и неохотно буркнул: — Ну и?
— Ну и? — переспросила я слегка возмущенно. — Это все, что ты можешь сказать?
— А я что-то должен сказать еще? — сильнее скривился он. — Знаю я ее. И что? Что это меняет?
Как же с ними всеми сложно! Геката, дай мне сил и терпения!
— Меняет. — Я чувствовала себя древней наставницей, объясняющей неразумным детям прописные истины. — И очень сильно влияет на то, что я о тебе думаю, Одинцов.
Виктор изобразил равнодушие, и я бы с радостью выставила его за дверь, если бы не преследовала иные цели. Поэтому пригласила на кухню, где разлила по кружкам бодрящий травяной сбор, и первым делом поблагодарила:
— Не успела сказать спасибо за заботу о моем питании. — Моя мягкая улыбка и искренняя благодарность ввела его в ступор. — Давно мне никто завтраки не готовил…
— Да мне несложно было, — смутился Виктор, словно меньше всего ожидал от меня похвалы. — Это я тебя еще не благодарил за спасение, — и попытался пошутить: — Теперь я тебе еще и жизнь должен.
Я мигом воспользовалась его чересчур щедрым предложением и коварно усмехнулась.
— Уговорил. Но так и быть, разрешаю отдать извинением.
Одинцов нахмурился.
— И не передо мной, а перед Викторией.
— Нет.
Виктор аж зубы сжал — настолько ему претили мои слова и сама мысль об извинении. Но если он думал, что с легкостью избежит исполнения моей задумки, то глубоко ошибался. Я всегда добивалась поставленной цели.
