– Кто?
– Не знаю. Может, один из твоих друзей.
Какой-то звук, нечто среднее между кашлем и смехом.
– Сомневаюсь.
Перро глубоко вздохнула:
– Ты… ты стала очень популярной, понимаешь. Люди о тебе говорят. Кто-то из них, наверное, тебя оберегает.
– От чего же?
– Не знаю. Может, от тех, кто устроил землетрясение.
– И что ты об этом знаешь? – Голос Кларк чуть ли не бил по ушам.
– Погибли миллионы, – ответила Перро. – И ты знаешь почему. Только поэтому ты опасна для всех дурных людей.
– Значит, ты так думаешь.
– Ходят такие слухи. Я сама не знаю.
– Ты вообще как-то слишком мало знаешь, не находишь?
– Я…
– Ты не знаешь, кто я. Не знаешь, чего я хочу и что сде… Не знаешь, кто они и чего хотят. Просто сидишь и позволяешь собой пользоваться.
– А чего хочешь ты?
– Не твое собачье дело.
Перро покачала головой:
– Я помочь тебе стараюсь, между прочим.
– Дорогая, я понятия не имею, существуешь ли ты на самом деле. Почем знать, может, тот пацан из Саут-Бенда решил порезвиться.
– Из-за тебя что-то происходит. Что-то настоящее. Можешь сама посмотреть, если мне не веришь, весь Водоворот говорит. Ты вроде как катализатор. Даже если не понимаешь этого.
– И вот тут на сцену выходишь ты, причем не задаешь никаких вопросов.
– У меня есть вопросы.
– Тогда нет ответов. Может, я террористка. Или жарю детей на вертеле. Ты же не знаешь, но все равно прибежала с высунутым языком.
– Слушай, – оборвала ее Перро, – что бы ты ни делала, это…
«…не может быть хуже того, что уже есть…»
Она замолчала, пораженная этой мыслью и благодарная сама себе, что сдержалась, не сказала. С абсурдной уверенностью Су-Хон чувствовала, что за семьсот километров от нее Кларк улыбается.
Перро попыталась снова:
– Слушай, я, может, и не знаю, что конкретно происходит, но понимаю – идет какой-то процесс, и он вращается вокруг тебя. Могу поспорить, далеко не все, кто в курсе происходящего, находятся на твоей стороне. Можешь считать меня чокнутой. Прекрасно. Но даже я не рискнула бы проходить контроль в аэропорту с таким излучением, которое выдают твои имплантаты. Я бы убралась отсюда прямо сейчас и на ближайшее будущее забыла бы о полетах. Есть и другие способы путешествовать.
Су-Хон стала ждать. Вокруг мерцали тактические созвездия.
– Ладно, – наконец произнесла Кларк. – Спасибо за подсказку. Но у меня тоже есть для тебя совет. Перестань мне помогать. Помогай тем, кто хочет меня уничтожить, если сможешь их найти.
– Господи Боже, ради чего?
– Ради самой себя, Сузи. Ради всех, кто тебе дорог. Амитав был… он не заслужил такой участи.
– Нет, конечно, не заслужил.
– Восемь километров, говоришь?
– Да. Там выжгли все дотла.
– Думаю, это только начало. Отбой.
Звезды померкли вокруг Су-Хон.
Свидание вслепую
«Интересно? Ответь».
Странно видеть такую подпись под биохимическим графиком: тот походил на скособоченный крест из атомов углерода, кислорода и водорода – хотя нет, минутку, тут и сера затесалась, и азот на одной из перекладин, прямо там, где бы вбили гвоздь в запястье Иисуса (правда, судя по форме этой штуки, левая рука Спасителя была бы тогда в два раза длиннее правой). Метионин, сообщил подсказчик. Аминокислота.
Только перевернутая. Зеркальное отражение.
«Интересно? Еще как».
Файл притаился в утренней выборке по Бетагемоту, тихонько себе тикая. Целых несколько часов с начала смены у Ахилла не было даже минуты, чтобы просмотреть его. Супергрипп прожигал себе путь через Глазго, а какой-то новый микроб, питающийся углеродом, – то ли мутант, то ли конструкт, никто понятия не имел, – выжрал целый кусок из Двухсотлетней дамбы, прямо из-под ног нескольких тысяч пассажиров рапитрана. Утро выдалось насыщенное. Но в конце концов Дежарден все-таки смог выкроить пару минут, слезть с акселерантов и передохнуть.
Он открыл файл, и тот прыгнул на него, словно на взведенной пружине.
Подсказчик с необычной услужливостью принялся объяснять, почему этот документ стоит его внимания. В обыкновенной ситуации они добывали свои сокровища, используя логические цепочки, чересчур изощренные для человеческих мозгов; по мановению волшебной палочки необходимая информация со всего мира появлялась в очереди, причем без всяких запросов. Но этот файл – он пришел с исчерпывающими поисковыми тегами, терминами, которые мог понять даже человек. «Карантин». «Пожары». «Станция „Биб“». «Источник Чэннера».
«Интересно?»
Никакого толку, слишком мало информации. Но как раз достаточно, чтобы привлечь внимание кого-то, вроде Ахилла. Никакие это не данные на самом деле, а наживка.
«Ответь».
* * *
– Спасибо, что заскочили на огонек, – голос, как из жестяной банки, без картинки.
Дежарден включил собственный голосовой фильтр:
– Получил ваше сообщение. Что я могу для вас сделать?
– Нас связывает взаимный интерес к биохимии, – вежливо ответил незнакомец. – У меня есть информация, которую вы можете счесть полезной. И наоборот.
– А кто вы такой?
– Я человек, который разделяет ваш интерес к биохимии и обладает информацией, которую вы можете счесть полезной.
– На самом деле, – заметил Дежарден, – вы всего лишь программа-секретарь. Причем довольно примитивная.
Пустота не согласилась.
– Тогда ладно. Загрузите что хотите и снабдите тегами, как это свое приглашение. При следующем сканировании посмотрю и свяжусь с вами.
– Простите, – ответила программа. – Так не пойдет.
«Ну разумеется».
– А как пойдет?
– Я бы хотел встретиться с вами.
– Хорошо. Назовите время, я расчищу канал.
– Лично.
– Хорошо, так как я… Секунду, вы имеете в виду – в реале?
– Да.
– Зачем?
– Я по натуре подозрителен. Не доверяю цифровым изображениям. Я могу быть у вас через сорок восемь часов.
– А вы знаете мое местоположение?
– Нет.
– Знаете, если б я тоже не был «по натуре подозрителен», то уж точно стал бы таким сейчас.
– Тогда мы разделяем не только интерес к биохимии.
Дежарден ненавидел, когда приложения так себя вели – пытались шутить или тупо острить, желая казаться более человечными. Правда, в людях он эту черту тоже не переваривал.
