Он замолчал.
– Нет. – Кларк помотала головой. – Это ничего не объясняет. – Слушая монолог Ахилла, она как-то неестественно замерла.
– Это объясняет все, – возразил Дежарден. – Это…
– Так я простой пароль, что ли? – Она подалась к нему. – Всего лишь ключ, позволяющий обойти зельцев. А как насчет Янктона, ушлепок? Как насчет «Русалки Апокалипсиса» и всех этих людей с фальшивыми линзами, которые меня досуха готовы высосать, стоит отвернуться? Они-то откуда взялись?
– Т-то же самое, – пролепетал Дежарден. – Актиния распространяла мемы всеми возможными способами.
– Этого мало. Назови другие причины.
– Но я не…
– Назови другие причины!
– Да Бог ты мой, такое постоянно происходит! Люди пристегивают себе бомбы на спину, или распыляют зарин в вагоне, или идут в школу и начинают палить во всех подряд, и все они знают, что умрут, но оно того стоит, понимаешь? Лишь бы достать ублюдков, которые издевались над ними.
Она разразилась лающим прерывистым хохотом, как будто что-то затрещало.
– Так вот кто я в этом деле? Жертва, и все?
Дежарден покачал головой:
– Нет, это они жертвы. А ты – оружие, которое они пустили в ход.
Кларк пристально посмотрела на него. Он беспомощно поднял глаза в ответ.
Она ударила его в лицо.
Ахилл опрокинулся навзничь, приложился затылком об пол. Привязанный к стулу, он не смог подняться и только стонал.
Лени повернулась. Лабин преградил ей путь.
Она глядела ему прямо в глаза, не двигаясь несколько секунд, а потом произнесла:
– Если собираешься убить меня, то приступай. Или убирайся с дороги.
Лабин подумал с секунду и отошел в сторону. Лени Кларк протиснулась мимо него и поднялась наверх.
* * *
Она и в самом деле провела здесь свое детство. Декорации были вполне реальны; выдуманными оказались лишь роли второго плана. Лабин прекрасно знал, куда пошла Кларк.
Она сидела в немраке своей старой спальни. От той остались лишь голые изрисованные стены, как и во всем остальном доме. Когда Кен вошел, Кларк обернулась, обвела усталым взглядом пустоту.
– Так он числится заброшенным? Не продается?
– Об этом мы позаботились перед твоим прибытием, – ответил он. – На всякий случай. Чтобы потом было легче прибраться.
– А… Что ж, неважно. Все равно дом выглядит так, как будто я уехала только вчера. – Она уставилась слепыми глазами в стену. – Вон там стояла моя кровать. Там… папа… обычно рассказывал мне сказки на ночь. Ты бы назвал это прелюдией. А здесь вентиляционная труба, – Лени махнула рукой в сторону решетки, вделанной в плинтус, – что вела прямиком в гостиную. Я слышала, как мама смотрит свои любимые шоу. И всегда считала, что они очень глупые, но теперь мне кажется, что она их тоже не любила. Просто они служили ей алиби.
– Этого не было, – напомнил ей Лабин. – Ничего из этого не было.
– Я знаю, Кен. Я уловила суть. – Кларк вздохнула. – И знаешь, сейчас я бы все отдала за то, чтобы все это было правдой.
От удивления Лабин заморгал:
– Что?
Она повернулась к нему:
– Ты можешь себе представить, каково это… когда тебя преследует призрак счастья? – Она выдавила из себя горький смешок. – Все эти месяцы я отрицала его, списывала на инсульт, галлюцинации, потому что у меня не могло быть счастливого детства, Кен. Не могло, черт возьми. Мои родители не могли не быть чудовищами, понимаешь? Они сделали меня той, кто я есть. Они – единственная причина, почему я пережила всю последующую хренотень, только из-за них я продолжала идти дальше. Я не могла допустить, чтобы эти уроды победили. Все мои желания, всякий раз, когда я отказывалась отступать, когда делала невозможное, – все это было пощечиной их самодовольным рожам, рылам всесильных монстров. Я все делала только назло им. Вся моя жизнь и я сама – им назло. А теперь ты стоишь тут и утверждаешь, что этих выродков никогда не существовало…
Ее глаза превратились в безжалостные, пустые сгустки ярости. Она прожигала Лабина взглядом, ее плечи тряслись. Но наконец отвернулась, а когда заговорила вновь, в ее голосе чувствовались мягкость и надлом:
– Но они существуют, Кен. Настоящие монстры из плоти и крови, старомодного образца. Они прячутся от дневного света, выползают из болот по ночам и начинают убивать, как им и положено. Рвут и калечат всех, до кого дотянутся… – Она судорожно и глубоко вздохнула. – И у чудовищ есть лишь одно оправдание: сначала они испытали подобное сами, мир гнобил их задолго до того, как они стали отвечать ему той же монетой, и если даже там были невиновные, то почему они не остановили тех, других, а? Так что наказания заслужил каждый. Вот только настоящие монстры не могут прикрыться самообороной, даже праведной местью. С ними ничего не происходило.
– А с тобой произошло, – вставил Лабин. – Даже если твои родители не виноваты.
Она какое-то время молчала. Затем спросила:
– А каким он был? На самом деле?
– Насколько мне известно, – сказал Кен, – совершенно типичным отцом.
– Тебе известно, где он? Где они?
– Умерли двенадцать лет назад. От туляремии.
– Ну конечно. – Приглушенный смешок. – Полагаю, именно поэтому меня и отобрали? Чтобы не было ненужных связей.
Он обошел ее кругом, посмотрел в лицо.
Оно было мокрым. Лабин в изумлении замер. Раньше он никогда не видел, чтобы Лени плакала.
Белые глаза встретились с его собственными; уголок рта дернулся в подобии горестной усмешки.
– Если вы правы насчет Бетагемота, то истинные виновники торжества сейчас в одной лодке со всеми остальными. Хоть это утешает. – Она покачала головой. – И все-таки ничего бредовей я в жизни не слышала. Я – астероид-убийца, я уже над Землей, но динозавры искренне мне радуются.
– Только маленькие.
Кларк взглянула на него:
– Кен… кажется, я уничтожила мир.
– Это была не ты.
– Ну да. Актиния. А я всего лишь вьючный мул для… ты назвал бы его «Искусственным Неразумием». – Она вновь тряхнула головой. – Если верить тому парню в гостиной.
– Старая история, – задумчиво проговорил Лабин. – Похитители тел. Они проникают в тебя и заставляют делать то, чего бы ты никогда не сделал, если б…
Он осекся. Кларк как-то странно на него посмотрела и тихо произнесла:
– Прямо как твой условный рефлекс. Эти твои… утечки в системе …
Он сглотнул.
– Они тебя не преследуют, Кен? Все те люди, которых ты убил?
– Есть… антидот, – признался он. – Им как бы запивают Трип Вины. С ним легче жить после такого.
