Мысленно прикинула сроки. Выходило, что посетить мне ее надо в ближайшую седьмицу-две. И мое уныние превратилось в злость, когда бесит абсолютно все.
А если ведьма злая – она решительная. Не откладывая дело на дно сумки, после обеда я отправилась на площадку, к которой швартовались общественные пассажирские лодки. Но благополучно добраться до нее мне не удалось.
Появившийся словно из-под земли Гард без какого-либо приветствия вопросил:
– Куда направилась?
– Самоубиваться, – честно призналась я.
– Тогда я с тобой, – не спрашивая моего согласия, заявил наглый дракон.
– Ну уж нет. Процесс самоубиения – интимный. Мешать ему – кощунство.
– Так я мешать и не буду. Могу даже топорик над шеей подержать, стульчик из-под ног выбить… – заявил Гард со столь заботливой и сладкой интонацией, после которой в чай и сахар класть не надо. – К тому же у тебя мой дракон, а его смерть идет в комплекте с твоей. А он – моя собственность.
– Собственник тоже мне нашелся… – я поправила ремень сумки на плече.
Οтбрыкаться от компании дракона мне так и не удалось. Даже то, что зов Верховного палача он будет слышать сильнее меня, не убедило его остаться. Ему было плевать. К тому же, едва он понял, что лететь придется на общественной лодке, как тут же категорично заявил, что его метла быстрее, и улетать на ней от моего убийцы будет удобнее.
Гард так четко произнес это «улетать», что я поняла: резерв в нем так и не восстановился. Иначе он попробовал бы дать отпор Верховному.
Пока мы летели, я обнимала Гарда со спины, крепко держась за его талию, и всю дорогу бубнила под нос, что некоторые обещают «следить»… И нет чтобы не сдержать обещания!
Дракон усиленно делал вид, что этого не слышит и вообще не замечает. У входа в храм, где находилась усыпальница Медной Кирки, случилась неприятность. Гарду поплохело. Заметно так. Даже зашатало. Я же, наоборот, ничего не почувствовала.
– Так вот что испытывают темные, когда пытаются войти в храм… – только и прошипел дракон, стиснув зубы.
Я прекрасно поняла его. Что ж, ощущение, что тебя враз ударили под дых и облили кипящей смолой, не из приятных. Но то только для неинициированных. Темный, у которого мета полностью слилась с аурой, мог и факелом вспыхнуть. Отчего-то светлые боги не любили выходцев из черных земель. Впрочем, белых магов они тоже не очень привечали, ибо в храме запрещалась любая волшба. Только покаяния, только молитвы, только дары и подношения богам. Желательно – в звонкой монете.
Внутри храм буквально оглушал своим великолепием. Чего только стоили высокие стрельчатые окна-витражи. Свет, струясь через цветную стекольную мозаику, раскрашивал светлый мраморный пол причудливым ковром. Белые колонны уходили вверх, поддерживая потолок, который находился так высоко, что я едва могла разглядеть на нем фрески.
Статуи богов и богинь взирали на прихожан со своих каменных постаментов.
И это царство света и гармонии абсолютно не вписывалось золото. Но храмовики считали иначе. Потому скультпуры украшались золотыми тогами, колонны были обвиты плющом из благородного металла, а сами служители носили одеяния исключительно из парчи, либо расшитые жемчугом и опять же золотом.
Именно такой, облаченный в белую парчовую сутану, стоял у одной из колонн, сложив руки на груди, и смотрел на нас взором опытного менялы.
Я неосознанно чуть прижалась к Гарду и почувствовала, что его знобит. Не поменяйся мы метами, меня бы так же трясло или все же меньше? Ведь, судя по всему, плющ, расцветший буйным цветом на драконе, сейчас стал гораздо больше, чем был у меня, а следовательно, и воздействие на Гарда защитным куполом храма сильнее.
– Может, останешься у входа? – поинтересовалась я.
Но дракон ожидаемо мотнул головой. Храмовик подошел к нам и с улыбкой сытого удава поинтересовался:
– Что привело вас в храм семи небесных богов, чада мои?
Ляпнуть, что я не чадо, а скорее исчадие, очень хотелось, но я лишь поведала, что мы адепты академии Кейгу. Взор храмовика сразу сделался злым и колючим, нос чуть задрался вверх, а вся тощая фигура вытянулась настолько, что, казалось, выдохни сутанный ещё немного, и я смогу пересчитать позвонки на его пояснице.
В общем, церковник преисполнился гордости и достоинства. Наверняка, чтобы послать нас по богоугодному маршруту, то есть вон из церкви. Но я ловко вытащила из сумки и продемонстрировала загодя стребованную сегодня в обед в деканате грамоту. В развернутом виде, буквально ткнув листком в нос. Украшенный печатью листок гласил, что подателям сего должно быть оказано всяческое содействие и сопровождение в усыпальницу, которая находится при храме, для изучения рунической письменности на теле архимага Энпатыра Медная Кирка.
Духовник скривился так, словно ему в постель подкинули обнаженную шестидесятилетнюю девственницу, которая рьяно жаждет наконец-то превратиться из девушки в женщину. Он процедил:
– Следуйте за мной.
Идти пришлось долго. Гард был белым как мел, с бескровными губами, но упрямо не желал подождать меня у входа.
Даже церковник в дверях усыпальницы поинтересовался, не плохо ли моему спутнику. На что Гард невозмутимо ответил, что он дракон, поэтому обилие золота вызывает у него инстинктивное желание пополнить свою сокровищницу. Но пока он сдерживается. И внимательно так глянул на парчовую сутану провожатого.
Зрачок ящера, при этих словах ставший вертикальным, заставил неторопливого служителя развить бурную деятельность. Замок был отперт в считанные удары сердца, а скрипящая решетчатая дверь открыта. Εдва мы вошли в усыпальницу, как оная за нашими спинами и захлопнулась.
– Приду через удар колокола, – не оборачиваясь, крикнул храмовик, спешно удаляясь.
Я смотрела через кованные прутья двери, изображавшие побеги хмеля, и поражалась тому, как можно быстро переобуваться в полете: от благодушия до заносчивости, а потом даже страха. То, что сутанник испугался, было понятно без слов.
– Ты как? – обернулась к Γарду.
– Ви, если ты рассчитывала, что сама одна со своей метой пойдешь в этот храм, то у меня для тебя плохие новости: ты чокнутая. Как ты вообще планировала пережить этот поход, да ещё что-то законспектировать, если я с твоим плющом едва на ногах стою?
– Ну, допустим, мне было бы не так плохо, как тебе. Чем сильнее источник, тем более рьяно сопротивляется защита храма. У меня же, пока я тебя не встретила, мета вообще не пробудившейся была…
– Все равно ты ненормальная.
– Кто бы говорил! – я развернулась и направилась между рядов саркофагов с крышками из прозрачного хрусталя. Величайшие герои, святые, или просто достойные. Среди них не было императоров, ораторов, придворных. Именно поэтому здесь отсутствовала та помпа и кричащее о богатстве убранство, что царили за дверью усыпальницы.
