— Ах ты, щенок, — зло просвистел Морозов, подавшись вперед, того и гляди вцепится и загрызет.
— Снова неверная информация. Я не волк.
— Угрожаешь мне?
Спокойствие оставило хозяина города, он едва сдерживался, чтобы не повысить голос.
— А надо? Мне гораздо больше лет, чем вы думаете, и я многое успел повидать, чтобы понять: двое умных людей всегда найдут способ договориться.
— И все из-за какой-то шлюхи? К’Аури решится разорвать наш договор ради какой-то подстилки?
Тут Ник не выдержал, подобрался, глаза вспыхнули золотом, в голосе появились рычащие нотки:
— Вы поостор-р-рожнее, уважаемый. Речь идет о моей невесте.
«О господи! Что он творит? Что творит? Он вообще думает, что со мной будет через месяц, когда игра закончится? Да меня просто уничтожат!»
Морозов выглядел не менее удивленным.
— Невесте? Это? — Он ткнул в мою сторону. — Вот эта девка — твоя невеста?
— Я же просил, осторожнее, — еще тише произнес Ник, исподлобья глядя на хозяина города.
— Даже так, — задумчиво произнес тот, по-новому меня рассматривая.
Этот взгляд испугал еще больше. Настоящий бизнесмен всегда ищет выгоду, и сейчас бандит явно просчитывал возможные варианты использования моего бренного тела в своих интересах.
Видимо, эта мысль посетила не только меня, потому что хищник неожиданно произнес:
— Господин Морозов, если с головы моей невесты или кого-то из членов ее семьи упадет хоть один волос, я объявлю вам войну! Настоящую, кровавую и затяжную. За моей спиной стоят мои сородичи. А что у вас?.. И не трогайте их магазин!
Я тяжело сглотнула. Вот это заявление!
— Войну? — недоверчиво переспросил бандит. — А не слишком ли много ты на себя берешь? Вы, двуликие, забываете о том времени, когда прозябали у себя в резервациях. Вы здесь на правах гостей.
— Я предупредил.
— Что в тебе такого? — Морозов снова взглянул на меня и задумчиво пожевал губы. — Обычная ведь, даже подержаться не за что… Значит, это твое последнее слово?
Мужчина перевел взгляд на Ника.
— Да.
— Мне нужен этот магазин.
— Найдите другой.
Тишина, во время которой я только и могла что считать удары собственного сердца. Перекрещенные взгляды и определение победителя — того, чьи угрозы возымели действие.
«Лишь бы получилось. Лишь бы удалось…»
— Мы друг друга поняли? — поинтересовался Н’Ери, вновь откидываясь на спинку кресла.
— Несомненно. Рад нашей встрече. Вас проводят.
Нас действительно отпустили.
Но я смогла выдохнуть лишь в тот момент, когда, выехав из ворот, мы отправились домой.
— Господи, — прошептала едва слышно и задрожала.
Меня в буквальном смысле затрясло, пришлось обхватить себя руками, чтобы хоть как-то успокоиться.
— Испугалась?
— Это же Морозов. Он мог нас закопать у себя в садике под кустиком, и никто бы слова не сказал и ничего не доказал.
— Сомневаюсь.
— Ты правда разговаривал с К’Аури? — глядя, как мимо нас на большой скорости пролетают деревья, спросила у Ника.
Это немного успокаивало.
— Конечно. Я же прибыл на чужую территорию. Это знак уважения, Вика. Хищник обязан представиться и поздороваться с главой общины.
— А к тебе в Москву тоже приезжают здороваться? — вдруг спросила у него.
— Я не настолько важен, — усмехнулся Ник. — Но да, иногда бывает.
— Дорогу помнишь?
— Конечно.
Снова тишина, которую вновь нарушила я:
— Спасибо.
— Все для тебя, Тори, — то ли в шутку, то ли всерьез ответил Н’Ери.
Домой мы вернулись около половины второго утра. Я чувствовала себя разбитой. Сообщив родителям, которые даже не думали ложиться, дожидаясь нас, что все хорошо, поплелась спать. Шок уступил место апатии.
Быстро приняла душ. В какой-то момент появилась мысль взять один из флаконов с гелем, которые принадлежали Дашке, возможно, это перебило бы мой запах и притупило чувства. Но я отказалась от этой идеи. Переоделась, легла и практически сразу уснула.
Сквозь сон почувствовала чужое присутствие, когда прогнулась кровать под весом мужчины, который улегся рядом, собственнически притягивая к себе. Но лишь заворочалась и вновь отключилась. Организму, пережившему шок и потрясение, требовался хороший сон.
А об остальном подумаю утром.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Ночнушка, как всегда, обернулась вокруг тела и комком задралась к самой груди. Мои попытки вернуть ее во сне на место и прикрыть филейную часть успехом не увенчались. Стоило повернуться, и она все равно задиралась. И хотя тело было укрыто теплым одеялом, спокойствия это не возвращало. А все из-за хищника, который прижимался ко мне всю ночь. Под утро его достоинство (я уже была большой девочкой, чтобы понять, что это не нож и не пистолет) так упиралось мне в бедро, что волей-неволей пришлось просыпаться.
Эх, сюда бы мою пижамку с бегемотами или ту, шелковую, которую вручил Жорик… Хоть какую-нибудь.
Пижамки не было, сорочка задралась, а большая и очень-очень горячая рука мягко, но весьма настойчиво поглаживала мое бедро. Вверх-вниз. Иногда она останавливалась, чуть сжимая ягодицу, и указательный палец пробирался под резинку трусиков (хоть убейте, не помню, какие они были!), оттягивал ее и снова возвращал на место.
Поглаживание продолжалось, с каждым разом завоевывая все новые и новые территории. Достоинство упиралось, а я пыталась притвориться спящей и совершенно ни на что не реагирующей. А сердце стучало гулко, дыхание сбивалось и укус (проклятый укус!) вызывал в голове такие фантазии, что я невольно начинала краснеть от одной только мысли, что могу сделать с Ником.
А ведь это совсем не сложно. Надо просто повернуться, одной рукой схватить его за шею, притянуть к себе для жадного поцелуя, а другой опуститься вниз по мускулистому животу и…
Ой, мамочки.
— Тор-р-р-ри, — прошелестело над ухом, и я еще сильнее зажмурилась. — О чем ты думаешь?
«Так, что там было? Облачка? Лед? Кремень… ой-ой-ой!»
Рука хищника переместилась на живот и принялась выводить круги вокруг пупка по спиральке — от меньшего к большему.
— Я ведь знаю, что ты не спишь.
— Сплю, — просипела я и едва не застонала, уж очень чувствительной стала грудь, малейшее соприкосновение с тканью вызывало сладкую боль.
— Врушка.
Пружины старенькой кровати всхлипнули под его весом, когда Н’Ери повернулся на бок, прижимаясь своими бедрами к моим.
