Рассвет я встретила на кухне, стоя у огромного окна и потягивая вторую кружку кофе. Стояла и смотрела, как медленно окрашивает оранжевым цветом сонные дома, занесенные снегом улицы, спешащих на работу людей.
Двадцать девятое декабря. До Нового года осталось совсем немного.
Кофе горчил на губах, а я все не могла напиться, насытиться его вкусом, утолить жажду, которая терзала меня.
Этой ночью мы почти не спали, вновь и вновь набрасывались друг на друга, познавали тело любовника и свое. Никогда не думала, что могу быть такой. Безумной, яркой, страстной и несдержанной. Никогда не думала, что могу творить такое с ним, с собой.
Кровать, а потом и ванная, где я могла оценить все прелести зеркального потолка, отражения которого возбуждали почище любого афродизиака.
Пальцы коснулись припухшего укуса. Ник кусал меня. Снова и снова. И, черт, в конце я сама просила его об этом. Срываясь в пропасть, вскрикивая на пике удовольствия, я сама умоляла пометить себя.
Как животное. Как похотливая самка…
Самка… а ведь я и есть самка. Просто самка для рождения потомства. Идеального потомства.
Кружка с грохотом опустилась на стол, но не разбилась, а я запустила пальцы в волосы, крепко зажмурила глаза. Почему у нас не может быть все как у людей — встретились, поболтали, переспали. Почему все так?
«Что со мной? Что? Метка или я сама? Где правда, а где ложь?»
Ответа не было. Но о чем точно знала — я не жалела об этой ночи. Не знаю, что нас ждет дальше, но сейчас, с ним, я была другой. Какой всегда хотела быть, но боялась.
— Вика?
Ник стоял в дверях в одних серых штанах, опираясь плечом о дверной косяк и спрятав руки в карманы. С обнаженным торсом, на котором блестели крохотные капельки влаги, и мокрыми волосами, торчащими в разные стороны. Зеленые глаза в упор смотрели на меня.
Я тяжело сглотнула, вспомнив, что стою почти голая, в его рубашке, застегнутой всего на три пуговицы, под которой ничего нет, кроме меня.
— Кофе? — бледно улыбнулась ему, убирая волосы с лица.
Как это, оказывается, сложно — встречаться утром, смотреть ему в глаза и не вспоминать прошедшую ночь: губы, руки, прикосновения и шепот, который рассказывал о том, какая я для него.
— Ты что-то хочешь сказать мне?
Помотала головой.
— Нет, не хочу.
— А что тогда?
Запнулась, вздохнула, провела пальчиками по столешнице за спиной.
— Я просто хочу найти себя, — тихо призналась ему.
— А ты себя потеряла?
— Нет. Как оказалось, я вообще себя не знала до этой ночи.
Ник молчал некоторое время, а потом неожиданно хмыкнул:
— Знаешь, Измайлова, у многих уходят годы на то, чтобы познать себя и других. А некоторые так и живут в счастливом неведении, кем являются на самом деле. Все ошибаются. Я вот тоже искренне считал, что знаю себя и свои желания. Ошибся. — Он неопределенно пожал плечами. — Но я не против, чтобы ты оставалась такой.
— Какой?
— Холодной, неприступной для всех и яркой, обжигающей для меня.
— Ну что ж, — я скрестила руки на груди, отчего низ рубашки задрался на пару сантиметров, обнажая бедра, — на ближайшие пару месяцев я твоя.
Взгляд скользнул по моему телу снизу вверх, чуть-чуть задержался на бедрах, поднялся выше. Клянусь, в глубине зеленых глаз вспыхнул и погас лукавый огонек.
— Совсем моя? — очень медленно и вкрадчиво поинтересовался мужчина и неторопливо двинулся ко мне. Его движения были тягучими и медленными, вот точно — хищник, загоняющий добычу в ловушку.
— Ник, — сглотнула я и быстро осмотрелась в поисках путей отступления.
Их не было. Вот совсем. Единственный выход перекрыл этот кот с плотоядной улыбкой. Хотя, даже если бы и были, бежать от мужчины, подстегивая его звериные инстинкты, глупо. Поэтому я стойко осталась стоять на месте.
— Не боишься отдавать себя в мое личное пользование, Тор-р-р-ри?
Господи, он опять рычит…
— Н’Ери, — строго произнесла, грозя мужчине пальцем, — не знаю, что ты задумал, но рабство строго запрещено законом. Особенно сексуальное.
— Вика, не соблазняй. — Он был уже совсем рядом, я даже могла как следует рассмотреть все оттенки зеленого и золотого в глубине его глаз.
— Я есть хочу! Сильно! — выдала в ответ и задержала дыхание, когда мой указательный палец уперся в грудь Ника в слабой попытке остановить мужчину.
— Я тоже хочу. Сильно!
— Н’Ери! Ты, может, и супервыносливый хищник и все такое, но я человек! Слабый, беспомощный и жутко голодный. Не дай девушке умереть голодной смертью!
— Омлет будешь?
— Ч-что?
Я уже приготовилась к тому, что мою просьбу проигнорируют, а меня забросят на плечо и вновь понесут в спальню предаваться разврату.
— Омлет приготовить? — все так же спокойно поинтересовался Ник и протянул руку вперед для того, чтобы забрать забытый мной кофе.
— Мне? — все еще отказывалась понимать я, наблюдая, как хищник сделал небольшой глоток из белоснежной кружки.
— Тебе и себе. Измайлова, почему ты так смотришь на меня?
— Ты умеешь готовить?
— А ты думаешь, я только по ресторанам брожу под руку с любовницами? — хмыкнул он и сделал еще глоток. — Я, конечно, не профессионал, но кое-что приготовить могу. И кофе надо сварить. Твой я выпил.
И поставил чашку на стол.
— Или ты будешь чай?
— Кхм, — потупилась я и заправила волосы за ухо, не зная, что сказать. Как-то все пошло совсем не по сценарию. — Я не против омлета и тоже буду кофе.
— Хорошо. — Ник отошел от меня и направился к огромному холодильнику. — Тогда иди, прими душ и переоденься. Я, конечно, взрослый мальчик и по большей части могу держать свои желания под контролем, но не соблазняй меня… Сейчас ты выглядишь такой аппетитной, лохматой, сонной и уютной, что мне хочется сделать что-то очень неприличное… Прямо на этом столе.
— Угу, — произнесла я, глядя в спину Нику, и поспешила на выход. — Я в душ.
Когда вернулась через полчаса на кухню, завтрак уже был готов. Ник надел футболку, чтобы не соблазнять меня своим аппетитным телом, пил кофе и что-то внимательно изучал в ноутбуке.
— Что-то серьезное? Надо на работу? — присаживаясь и подвигая к себе тарелку с ароматным омлетом, поинтересовалась я.
— На улице двадцать девятое декабря, какая работа? У всех головы заняты подарками, праздниками и корпоративами. К тому же мы с тобой в отпуске.
— Я помню, — отрезая кусочек, ответила ему. Омлет был вкусным: пышным, воздушным, с колбасой и сыром. — Мне просто показалось, что ты немного напряжен.
