Я сама была свидетелем данной ситуации, про остальное ходили слухи — о рейдерских захватах, угрозах, шантаже и даже похищениях.
— Дашка, — свистящим шепотом спросила у сестры и медленно встала, — вы как такое могли допустить?
— Мы не знали. Ты же сама помнишь, как тяжело было тогда. Мама больна, операция. Мы же из больницы почти не вылезали.
Я помнила и до сих пор вздрагивала, вспоминая бледную маму с кучей трубок и пищащих приборов. Пять часов в операционной, когда от страха холодели руки и голос уже срывался от молитв, которые мы, не переставая, шептали.
Три дня, которые выделил мне Ник на то, чтобы побыть с матерью. Я была ему благодарна и за это.
— Ты же помнишь, папа сказал, что деньги ему дал кто-то из друзей.
— Помню. А получается, что это был Морозов. Но почему такая сумма? Откуда такие цифры?
— Одно на другое наложилось. Рак, срочная операция, реабилитация, уход. Плюс они затеяли тогда расширение магазина, выкупили второй этаж и начали ремонт. Еще и грузовик сломался, а как развозить товары без грузовика? — Сестра тяжело вздохнула. — Снежным комом все навалилось. Сразу. Мы же тогда на нервах были. И папа… Ты же знаешь папу, он в документах ничего не понимает.
— Куда Андрей смотрел? — рявкнула я. — Разве это не входит в обязанности юриста — следить за тем, чтобы папа не подписал то, чего не надо?
— Он не виноват. Папа не стал ему ничего рассказывать. Знал, что тот будет против. А деньги были нужны срочно.
— Так, хорошо. — Я заходила по комнате. — С этим ничего поделать нельзя. Но почему Морозов забирает наш дом? Отец просрочил платеж? Почему мне не сказали?
— Они договорились, что эта сумма будет выплачиваться в течение двух лет.
— И? Прошло же полгода.
— Устно, — припечатала Дашка.
— Господи, папа, — я закрыла лицо рукой, понимая, что это вполне могло быть правдой. Отец никогда не разбирался в бумажках, этим всегда занималась мама, потом стал помогать Андрей. — Ну как так можно?
— Я сама прочитала договор займа. Там нет даты, написано лишь, что по требованию залогодателя. Вот он вчера и потребовал. Явился в магазин и велел вернуть деньги в течение трех-пяти дней. Иначе он выставит дом на торги. — Сестра всхлипнула. — Вик, как же так? Это же наш дом. Наше родовое гнездо.
— Не паникуй раньше времени. Господи, почему папа мне не сказал? Ведь если были нужны деньги, мы бы нашли. Взяли бы кредит. Придумали бы что-нибудь. Почему он ни с кем не посоветовался?
— На тебе и так ипотека висит. Жизнь в столице не из дешевых. К тому же ты и так каждый месяц маме деньги на реабилитацию присылаешь. Поэтому они и сейчас велели тебе ничего не говорить.
— А то бы я не узнала, что у нас дом отняли. Детский сад! — в сердцах вскрикнула я и потерла виски. — И что теперь? Какие мысли?
— Мы с Лешкой все, что на машину насобирали, отдадим. Андрей вложится, Потопов тоже обещал, у родителей был небольшой запас. Кредит мы оформить просто не успеем, сроки поджимают. В общем, нам не хватает около пятисот тысяч.
— Пятьсот тысяч, — повторила я, замерев и глядя перед собой.
Завтра третий день, суббота, я просто физически не смогу оформить кредит. А в понедельник будет уже поздно.
— Отец хочет продать магазин.
— Дай угадаю кому. Морозову? — зло усмехнулась я.
— Ему самому. Он давно на него засматривается. Место же хорошее.
Хорошее, магазин строительных материалов, пусть и небольшой, но пользуется отличной репутацией у нас в городе. Качественный товар, приличные цены, доставка и платная установка, которыми занимался папа, а теперь ему стал помогать Леша. Дело всей жизни, которое у отца решили отнять, воспользовавшись ситуацией.
— Ублюдок.
— Но что делать, мы же не можем отдать им дом, Вик. Его же прадед построил. Наше фамильное гнездо. Ба не переживет, ты же знаешь, как она слаба стала в последнее время. Как узнала, что у мамы рак нашли, совсем слегла.
— Знаю.
Сама мысль о том, что уютный домик — в два этажа, с личным выходом на широкую речку, — который столько раз за эти годы достраивался и перестраивался, может перейти в чужие руки, вызывала боль и гнев.
— Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но, может, удастся найти хоть немного. Попросить в долг у знакомых. Сейчас дорога каждая копейка.
В долг или заработать? Когда деньги сами плывут в руки.
— Ты сказала, что нужно пятьсот тысяч?
— Да.
«Я прошу тебя не потому, что ты продажная, а потому что мне нужна помощь. Считай это обычным заданием, за которое ты получишь зарплату».
— Деньги будут, — тихо, но твердо произнесла я, мысленно признавая собственное поражение. — Скажи отцу, чтобы ничего не предпринимал и не смел ничего подписывать. Деньги будут.
— Вик, это хорошо. Но откуда?
— Не важно.
— Вик…
— Не паникуй, сестренка, ничего противозаконного, — хмыкнула я, снова вспоминая слова Ника. — Переведу деньги завтра утром на родительский счет. Морозов еще пожалеет, что связался с Измайловыми.
Распрощавшись с сестрой, я некоторое время стояла посреди комнаты, сжимая телефон и глядя перед собой.
«Господи, что же делать?»
Я нутром чувствовала, что не стоит ввязываться в эту затею с игрой в любовь. Чувствовала, но понимала, что выбора у меня сейчас нет.
Проклиная Морозова и всю его банду, я набрала номер Н’Ери и застыла, считая длинные гудки.
— Измайлова, ты по мне соскучилась? — удивленно поинтересовался Ник на шестом гудке.
Шум дороги, сигналы машин. Видимо, Н’Ери еще был в пути.
Зажмурилась и выпалила на одном дыхании, пока не передумала:
— Я согласна.
— Прости?
— Я согласна играть роль твоей невесты. Только у меня есть одно условие.
— И какое?
По голосу не понять, как он отреагировал на мои слова — удивлен? раздражен?
— Я хочу получить пятьсот тысяч вперед. Завтра, — сказала и быстро затараторила: — Согласна подписать любые документы или расписки.
Тишина и звуки ночного города.
— Хорошо. Собирайся. Я скоро буду.
— С-собираться? — растерянно переспросила я.
— Измайлова, — терпеливо произнес мужчина, — я же тебе говорил, что нам придется спать вместе. Ты прости, но твоя квартира для меня маловата. Поэтому ты переезжаешь ко мне. Так что пакуй чемоданы.
— Я поняла. Хорошо… Ник?
— Что?
— Ты не хочешь узнать, почему я передумала?
Сама не знаю, почему спросила. Может, потому что ожидала от него этого вопроса. Ведь Н’Ери знал, что я против, что отказалась. И вдруг передумала и потребовала аванс?
