Троим вновь прибывшим понадобится много помощи, чтобы привыкнуть к здешней обстановке, освоиться и научиться здесь работать. Опытные астронавты, впервые оказывающиеся на МКС, адаптируются дольше тех, кто уже жил здесь, а люди, впервые полетевшие в космос, как Челл Линдгрен и Кимия Юи, еще дольше. (Для Олега Кононенко этот космический полет уже третий.) Я по году готовился к каждому полету на шаттле, в деталях отрабатывая действия каждого дня двухнедельного полета. В эпоху МКС, огромного космического корабля и долгосрочных экспедиций, наша подготовка приняла более общий характер. Мы не знаем точно, что будем делать в каждый из дней. Это намного сложнее, и главные трудности представляет начало экспедиции.
Больше двух третей космических путешественников испытывают определенную степень двигательной тошноты, иногда изнурительной, с которой ничего нельзя поделать, только ждать, когда само пройдет. Челл и Кимия в первый день чувствуют себя довольно скверно и будут страдать от тошноты и ограниченной дееспособности до тех пор, пока их тела не приспособятся к дезориентации в условиях нулевой гравитации. Вплоть до полной адаптации они будут неуклюжими и неуверенными, как дети, которые учатся ходить. Им будет требоваться помощь в простейших вещах; даже перебраться из одного модуля в другой, ничего не сшибив со стен, – сложная задача. Им нужно будет помогать говорить с Землей, готовить еду, пользоваться туалетом. Поначалу содействие нужно даже для того, чтобы проблеваться. Чтобы полностью войти в норму, потребуется от четырех до шести недель.
Вскоре после того, как парни вплыли в люк, мы провели короткую видеоконференцию с Землей, и они поприветствовали свои семьи, все еще находящиеся на Байконуре. На большую часть вопросов с Земли можно дать один короткий ответ: «Я в порядке. Это было путешествие всей моей жизни». Мише приходит в голову мысль пустить яблоко и апельсин парить за спиной Кимии в качестве наглядного пособия, пока тот общается.
Я знаю, что в первую ночь Челл и Кимия будут спать плохо. Среди ночи я лечу в туалет и вижу Челла, роющегося в сумках с вещами в одном из складских модулей.
– Привет, что ищешь? – спрашиваю я.
Здесь практически невозможно ничего отыскать даже при включенном свете, а Челл из вежливости его погасил.
– Честно говоря, мне нужны еще пакеты для рвоты, – отвечает Челл. – Мои закончились.
– Где-то должны быть еще.
Я заглядываю в несколько самых вероятных мест, затем обращаюсь к компьютерной системе управления складскими запасами. Запрашиваю Хьюстон, где искать, и через минуту слышу, что заначки блевотных пакетов на борту не предусмотрено. Они не были включены в число отправленных на станцию запасов, поскольку обычно русские привозят их на «Союзе». Я ободряю Челла:
– Что-нибудь придумаем.
Как и все здесь, рвотные массы норовят разлететься повсюду, и не обойтись без мешка, который впитает их и удержит в одном месте. Хорошо также, когда есть чем вытереть лицо, поскольку поверхностное натяжение удерживает любые жидкости на коже в отсутствие гравитации, которая заставила бы их скатить вниз.
Порывшись в запасах, я мастерю для Челла требуемое из пакета с застежкой, выложенного прокладками-макси. Работает!
Что бы ни делали Челл и Кимия во второй день на МКС, я должен находиться рядом, подсказывая следующие шаги и предлагая содействие в освоении перемещений при нулевой гравитации. Первое задание Челла – инвентаризировать запчасти, прилетевшие на «Союзе», и разместить их на МКС. На Земле это было бы просто: ставишь сумку на пол, все из нее вынимаешь и отмечаешь каждое изделие в списке, кладя его обратно. В космосе, быстро убеждается Челл, стоит вам открыть сумку, как содержимое выскакивает наружу и разлетается. Только на то, чтобы вернуть вещи под контроль, может уйти все время, отведенное на работу.
Когда занимаешься всеми делами сообща, уходит много времени, но в перспективе это окупается. Я учу Челла универсальным приемам, которые понадобятся ему во время пребывания в космосе, например убирать вещи на место. Объясняю, что содержимое контейнера не выплеснется на него при открывании, если медленно вращаться на месте вокруг своей оси: центробежная сила прижмет содержимое к дну емкости и удержит его на месте. Сладить с запчастями при инвентаризации несколько сложнее, но я показываю, как зафиксировать их с помощью сетчатого мешка, не позволив разлететься по всему «Лэбу» и, возможно, кого-нибудь травмировать. После учета каждую вещь можно будет переложить из сетчатого мешка в тот, где она хранилась. Для мелких и хрупких предметов я советую использовать длинную полосу липкой ленты клеящим слоем вверх, прикрепленную к стене короткими отрезками того же скотча. Если лепить предметы на ленту, они не разлетятся. В нужных местах по всем стенам стратегически размещены полосы ленты-ворсовки велкро, и новые предметы часто доставляются на станцию с прикрепленными к ним квадратиками такой же ворсовки. Не описать, насколько они облегчают существование. Когда что-то прибывает без квадратиков велкро, я раздражаюсь настолько, что на Земле это, наверное, кажется чрезмерным. Однако каждый предмет, на котором нет ворсовки, притязает на мое время, терпение и изобретательность, а всего этого нам порой не хватает.
На сегодняшний день Челл демонстрирует отменный настрой и с энтузиазмом берется за любое дело, хотя и выглядит бледным, с темными кругами под глазами. То и дело он со смущенным видом, извинившись, исчезает – у него рвота. Первые дни в космосе сведут с ума любого, но Челл, судя по всему, ни на миг не забывает, что сейчас сбывается его детская мечта, и не утрачивает позитивного настроя.
Челл родился на Тайване, его мать – китаянка, а отец – американец шведского происхождения. Они переехали на американский Средний Запад, а оттуда в Англию, где Челл провел большую часть детства. Он вырос с мечтой стать астронавтом и в возрасте всего лишь 11 лет написал письмо в военно-авиационное училище с просьбой о приеме. Снова подав заявление в выпускном классе школы, он был зачислен и прекрасно учился. Его план был аналогичен моему: стать летчиком, военным пилотом реактивного самолета, летчиком-испытателем, поступить на работу в НАСА и летать на космических шаттлах.
Когда Челл окончил авиационную академию и поступил в летную школу, у него обнаружили астму, а это повод для дисквалификации. Челл не чувствовал никаких симптомов, но приговор летного врача был окончательным. Казалось, парню не суждено летать на военных самолетах. Он составил новый план жизни: стал ученым, исследующим влияние космических полетов на сердечно-сосудистую систему, и получил диплом врача. Окончил ординатуру по неотложной и авиакосмической медицине, защитил магистерскую диссертацию по здравоохранению населения. Пошел работать в НАСА врачом экипажа, следя за здоровьем астронавтов, готовящихся к полету.
Некоторые новые коллеги Челла удивлялись, что ему запретили летать, и даже высказывали сомнения в обоснованности этого решения. Он по-прежнему не испытывал никаких симптомов астмы, никогда не принимал лекарств, был завзятым бегуном и отличался превосходным здоровьем. Некоторые сослуживцы в Космическом центре имени Джонсона подсказали: хотя его отсеяли из военной авиации, в НАСА свои правила. Они убедили Челла подать заявку, когда был объявлен новый набор в отряд астронавтов. Медицинское освидетельствование не выявило ни малейших признаков астмы, и в 2009 г. Челл был зачислен в отряд.
