Мне досталась система оповещения и предупреждения космической станции, казалось бы, важная штука. Но дело в том, что космической станции еще не существовало. Я пытался узнать максимум о космическом шаттле, поскольку готовился на нем летать. Пилот и командир рискует совершить множество на первый взгляд незначительных ошибок, чреватых потерей корабля и экипажа, и самым важным для меня было научиться их не совершать. Космическая станция была для меня на втором плане.
За некоторыми из нас были также закреплены отдельные фазы полета, требующие особой компетенции. Мне достался этап сближения. Меня это обрадовало, поскольку давало отличный шанс когда-нибудь попасть в экипаж, задачей которого будет сближение с космической станцией или спутником. В этой области я получил гораздо лучшую подготовку, чем мои одногруппники, что в последующем мне очень помогло.
В те времена в Офисе астронавтов царило оживление, особенно когда к существующему штату добавился наш большой класс. Еще были в строю некоторые очень опытные астронавты, и служить вместе с ними было честью. Джон Янг, астронавт эпохи «Джемини», участник отборочной комиссии, которую я проходил, всегда был в астронавтском спортивном зале, смущая остальных одним своим появлением. Другая легенда космических полетов, Джон Гленн, получил назначение в экипаж шаттла вскоре после того, как я стал астронавтом. Однажды я взял на работу четырехлетнюю Саманту, потому что Лесли нужно было к стоматологу, и, показывая ей все вокруг, увидел Гленна, сосредоточенно работающего в своем кабинете. Я представился ему вместе с Самантой.
Он поднял взгляд и сказал:
– Привет, юная леди. Чем ты сегодня занята?
– Буду обедать с папой.
– А какую еду ты любишь больше всего?
– Макароны с сыром.
Сенатор Гленн всмотрелся в нее, приятно удивленный, и поднял бумаги, над которыми трудился.
– Погляди-ка, я как раз выбираю, что буду есть в космосе, и только что написал: «макароны с сыром». Это и моя любимая еда!
В другой раз, когда я брал Саманту на вечеринку, то подговорил ее расспросить Джона Янга, как он ходил по Луне. Саманта подошла к нему и сказала:
– Папа говорит, вы гуляли по Луне.
Джон ответил:
– Я не гулял по Луне. Я работал на Луне!
Больше года спустя мы смотрели документальный фильм об «Аполлоне» и я указал Саманте на Джона Янга.
– Ты видела его, помнишь? Он гулял по Луне.
Саманта в ту же секунду возразила:
– Нет, папочка, не гулял, а работал на Луне.
Джон Гленн совершил последний полет в октябре 1998-го, после чего я «унаследовал» его место на парковке и пользовался им следующие 18 лет.
Лесли и Саманта легко привыкли к жизни в Хьюстоне. Жена всегда легко заводила друзей и быстро влилась в дамский кружок нашего района. Часто, приходя с работы, я заставал в кухне пять-шесть женщин, попивающих вино под сыр, болтающих и смеющихся. Она возглавила группу жен астронавтов, отвечавшую за организацию мероприятий, прежде всего традиционных праздников в честь супругов – участников следующего полета. Группа также помогала решать проблемы с питанием, поиском няни для детей и прочим всем членам нашего сообщества, кто в этом нуждался, скажем, в связи со смертью в семье или рождением ребенка. Лесли очень подходила эта роль.
Частью программы подготовки кандидатов в астронавты было пилотирование учебного шаттла (STA, Shuttle Training Aircraft) – реактивного самолета класса Gulfstream, переделанного таким образом, чтобы как можно более точно воспроизводить профиль захода на посадку и пилотажные характеристики космического челнока в фазе посадки. Бортовые компьютеры моделировали аэродинамическое сопротивление, которое мы будем испытывать в более тяжелом и неповоротливом орбитальном корабле, переводя двигатели в режим реверсирования тяги во время полета. Левостороннее расположение кабины и системы управления также призваны были дать опыт приземления на шаттле. Обычно STA вылетал из Эль-Пасо в Техасе, и нужно было лететь туда на Т-38 чуть больше часа, садиться в учебный шаттл и лететь еще 30 минут до испытательной базы «Уайт-Сэндс» в Нью-Мехико. Я совершил на этом летательном аппарате много тренировочных заходов на посадку в чаше высохшего озера, прерывая упражнение незадолго до касания взлетно-посадочной полосы. Сначала мы летали на STA раз в несколько недель, обучаясь сажать шаттл, со временем перешли на один раз в два месяца, потом – в три, чтобы поддерживать профессиональный уровень в ожидании назначения в настоящий космический полет.
Однажды в марте 1999-го в Эль-Пасо, когда я завершил десятую учебную посадку и готовился возвращаться в Хьюстон, ко мне подошел один из старших командиров шаттла, Курт Браун, высокий, с намечающимися залысинами и густыми усами, как у Тома Селлека времен 1980-х. Прежде он разговаривал со мной лишь пару раз. Он славился невероятным знанием техники, и его опыт – пять полетов на шаттле за шесть лет – был почти уникальным. Он также имел репутацию высокомерного и неприветливого с теми, кого считал недостойным внимания. Частые полеты и практически непрерывные предполетные подготовки могут приводить к профессиональному выгоранию.
– Эй, иди сюда, – сказал он сурово. – Есть разговор.
Я прошел следом за ним в отдельный кабинет, гадая, чем мог его разозлить. Он закрыл дверь, развернулся ко мне и трижды ткнул меня пальцем в грудь, глядя прямо в глаза:
– Ты вот что, соберись. Нам через шесть месяцев в космос лететь.
Меня одновременно охватили два разнородных чувства: «Я, мать вашу, полечу в космос через шесть месяцев!» и «Ну и дерьмовый способ сообщить человеку, что он получил первое назначение в экипаж».
– Так точно, сэр, – ответил я. – Соберусь.
Курт велел мне держать новость в секрете. Я, конечно, рассказал брату.
Дня через два меня вызвали к Чарли Прекорту, новому руководителю Офиса астронавтов, вместе с Куртом и французским астронавтом Жаном-Франсуа Клерво (мы звали его Билли Боб, поскольку Жан-Франсуа звучало не совсем по-техасски). Чарли выглядел очень серьезным: у нас с Билли Бобом неприятности; несколько месяцев назад мы напортачили во время полета на Т-38, и Федеральное агентство воздушного транспорта обвиняет нас в нарушении правил полетов.
Поскольку я уже поговорил с Куртом и знал о назначении, то был убежден, что они с Чарли просто морочат нам голову, но Билли Боб побелел от страха. Повеселившись, Чарли наконец сказал: «Мы шутим, ребята. Вас обоих назначили в экипаж STS-103 “Дискавери”. Это будет экстренный полет для ремонта космического телескопа “Хаббл”».
Видно было, как у Билли Боба отлегло от сердца. Курт будет командиром экипажа, в который, кроме нас, войдут Джон Грансфелд, Майк Фоул, Стив Смит и Клод Николье. Я стану единственным новичком в экипаже и первым американцем из моей группы, кто полетит в космос. Главной целью полета являлся ремонт отказавших гироскопов «Хаббла» во время четырех выходов в открытый космос, каждый продолжительностью более восьми часов. Чтобы космический телескоп мог вести точные наблюдения, как минимум три из его шести гироскопов должны нормально работать, а три уже отказали.
