Книга Стойкость. Мой год в космосе, страница 64. Автор книги Скотт Келли

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Стойкость. Мой год в космосе»

Cтраница 64

На следующий день, направляясь в служебный модуль поговорить с космонавтами, я застаю Айдына в переходном отсеке между российским и американским сегментами: втиснувшись между приборами, закрепленными на полу, он читает русский журнал об автомобилях. Я хватаю его и со словами «Следуй за мной» увлекаю вниз в «Куполу», где показываю, как открывать и закрывать защитные крышки иллюминаторов.

– Можешь прилетать сюда и сидеть здесь, когда захочешь.

В конце концов, второй возможности полюбоваться таким зрелищем у него не будет.

В отличие от Айдына, Энди очень занят. Европейское космическое агентство прислало вместе с ним множество научных экспериментов. Мне его ужасно жаль, поскольку он почти все время пропадает в одиночестве в европейском модуле «Коламбус», где иллюминаторов нет. Я часто его навещаю, чтобы узнать, не нужна ли помощь, и всегда вижу, что он прекрасно справляется. Когда Энди не работает, то проводит время с нами за телевизором и разговорами. Я убеждаю его чаще выглядывать в иллюминатор, но, похоже, быть частью экипажа ему хочется ничуть не меньше, чем любоваться видами. Меня подмывает напомнить, что он здесь всего на 10 дней и должен проводить все свободное время, приникнув к стеклу иллюминатора, но я не вправе ему указывать. Во время десятидневных полетов на шаттлах все торчали у иллюминаторов, сколько могли, охая и ахая.

Как бы я ни радовался новым лицам, безусловно, чувствуется, что нас слишком много. С согласия НАСА Сергей спит в американском шлюзовом отсеке. Не спрашивая разрешения Японского космического агентства, я устраиваю Энди в японском модуле, чтобы он не сидел безвылазно в глухом «Коламбусе». Айдын ночует в бытовом отсеке «Союза», на котором вернется домой.

Под конец 10-дневного пребывания на орбите Энди замечает:

– Боже мой, до чего мне нужен отпуск!

– Знаешь что, – отвечаю я, – не тому жалуешься.

Он понимает и смеется над собой.

Через несколько дней я делаю себе прививку от гриппа – это первая вакцинация в космосе. Здесь нет возбудителей инфекций, и прививка нужна не для того, чтобы меня защитить. Это часть сравнительного исследования близнецов, Марка и меня. Он получит ту же вакцину в то же время – более того, настаивает на том, чтобы ввести ее самому себе, – затем будет проведено сравнение наших иммунных ответов. Мы оба пишем твиты о том, что привились от гриппа, и получаем неожиданно шумный отклик. Я даже удостаиваюсь ретвитов Центра по контролю и профилактике заболеваний США и Национальных институтов здравоохранения. Кажется, всех восхищает сам факт того, что я ввел себе вакцину. Порой внимание общественности привлекает самая обыденная сторона жизни в космосе.

12 сентября мы собираемся на проводы участников краткосрочной экспедиции. Как всегда, странно, что приходится прощаться с улетающими. Узы, связывающие нас здесь, – общие тяготы, риски и неповторимые впечатления – очень крепки. Геннадий подготовил «Союз» к отлету, члены экипажа облачились в белье, которое прилагается к скафандрам «Сокол». Мы устанавливаем камеры в служебном модуле, чтобы на Земле могли наблюдать за нашим сборищем, и поддерживаем разговор, коротая ожидание. Когда для отбывающих наступает момент перебираться в «Союз», я обнимаю каждого на прощание, Геннадия особенно крепко и со словами, что буду по нему сильно скучать. Когда они в «Союзе», я вплываю следом, словно хочу прокатиться зайцем: «С меня хватит, ребята. Я решил вернуться с вами!» – и под общий смех возвращаюсь на станцию.

Мы закрываем крышку люка, и через пару часов они улетают.

Три дня спустя я переваливаю через середину своего полета.

Глава 14

В начале 2000 г., возвращаясь к обычной жизни после первого полета в космос, я смог подвести промежуточный итог своей карьеры. Что дальше? Большую часть прожитых лет я положил на то, чтобы стать одним из немногих людей, слетавших в космос, и добился цели. Я хорошо справился с задачей, наша экспедиция была успешной, мы благополучно вернулись, и мне не терпелось полететь снова. Но когда это случится?

Один из членов моего экипажа в этом полете, Майкл Фоул, летал на «Мире», поэтому прекрасно говорил по-русски и имел хорошие связи в Российском космическом агентстве. Он являлся заместителем администратора в Космическом центре имени Джонсона и тесно взаимодействовал с директором Центра Джорджем Эбби, так что мог на него повлиять. Вскоре после нашего возвращения НАСА стало подбирать нового представителя КЦД в России – астронавта, который жил бы в Звездном Городке под Москвой и служил координатором между двумя космическими агентствами. Представитель КЦД занимался вопросами подготовки американских астронавтов к полетам на российском космическом корабле и являлся непосредственным руководителем обучавшихся в России астронавтов. Международная космическая станция пока находилась на начальном этапе строительства, и мы наращивали темпы подготовки международных экипажей в Хьюстоне и Звездном Городке, а также в Европе и Японии. Майк сказал, что мистер Эбби видит в должности представителя КЦД меня. Я был польщен, но колебался, поскольку все-таки считал себя пилотом шаттла, а не обитателем станции. Брату я втайне признался, что не хочу взваливать на себя возню с космической станцией – трудно будет вырваться, значит, я буду реже летать на шаттле.

Тем не менее, когда мне предложили эту должность, я согласился. В случае нежелательного назначения я действовал стандартно: рассказывал о своих сомнениях и предпочтениях, но, если предложение взяться за трудное дело оставалось в силе, делал все возможное, чтобы в нем преуспеть. Я должен был приступить к работе всего через несколько месяцев.

Вместе со мной в Россию полетел Майк, чтобы помочь мне адаптироваться. Нас встретил в аэропорту русский водитель по имени Ефим, крепко сбитый быковатый мужик. Впоследствии я узнал, что Ефим сделал бы все, чтобы защитить нас и наших близких, включая применение физической силы, если потребуется; кроме того, он готовил великолепный шашлык – русское барбекю. Ефим загрузил нас в минивэн «Шеви-Астро», один из немногих западных автомобилей в Москве в те времена, и я рассматривал городские виды, мелькавшие за окном. Громоздились высокие сугробы, было сумрачно из-за автомобильных выхлопов и других загрязнений. Когда мы поехали на северо-восток от Москвы мимо старинных русских домов в сельском стиле с резными украшениями и затейливо уложенной черепицей, снег постепенно стал белым. Вскоре мы въехали в ворота Звездного Городка.

Вниз по узкой дороге, обрамленной березами, мимо блочных жилых домов в старом советском стиле и гигантской статуи Гагарина, держащего букет за спиной и делающего шаг вперед, мы приехали к ряду несуразных таунхаусов на западный манер, построенных для НАСА (мы называли их «коттеджами»). Был вечер пятницы, и, оставив вещи, мы сразу пошли в «Бар Шепа» – перестроенное цокольное помещение Коттеджа № 3. Место было названо в честь Билла Шепарда, ветерана НАСА, совершившего три полета на шаттле, который на тот момент проходил подготовку в Звездном Городке, готовясь стать первым командиром Международной космической станции. В прошлом «морской котик», он, уже будучи астронавтом, дал в интервью легендарный ответ на вопрос, что умеет делать лучше любого из присутствующих: «Убивать людей ножом». Билл имел обыкновение укладывать собутыльников под стол, играя с ними в «верю не верю» на выпивку, и в первый вечер в России я должен был участвовать в забаве. Я не стал спорить, тем более что имел небольшое преимущество, поскольку играл в эту игру в бытность летчиком-истребителем. Шеп обошелся с нами, новичками, немилосердно, и я наблюдал, как астронавты-исследователи, впервые приехавшие в Россию, валятся со стульев один за другим. Шепу не нужен был нож, чтобы убивать, хватало игральных костей.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация