– Уж точно с готовкой она не ударила в грязь лицом, – сказал доктор, заглядывая в электропечку. – Все складывается как нельзя лучше. Миссис Дадли уходит до темноты и не портит нам настроение своим постным видом.
– Возможно, – заметил Люк, щедрой рукой наполняя свою тарелку, – возможно, я несправедлив к добрейшей миссис Дадли – кстати, почему я, вопреки всему, называю ее про себя «добрейшей»? Она сказала, что надеется застать меня утром живым и что обед в печке. Теперь я понял, что она прочила мне смерть от обжорства!
– А что ее здесь удерживает? – спросила Элинор у доктора Монтегю. – Почему они с мужем согласны оставаться в доме одни?
– Насколько я знаю, Дадли присматривают за Хилл-хаусом с незапамятных времен, и Сандерсонов это вполне устраивает. Но завтра…
Теодора хихикнула.
– Наверняка миссис Дадли – последний потомок истинных владельцев Хилл-хауса. Она дожидается, когда последний Сандерсон – то есть вы, Люк, – умрет страшной смертью. Тогда она получит дом и закопанные в подвале драгоценности. А может, они с Дадли хранят в потайной комнате золото. Или под домом есть нефть.
– В Хилл-хаусе нет потайных комнат, – твердо возразил доктор Монтегю. – Естественно, такая возможность предполагалась и раньше, и я могу со всей определенностью заявить, что никаких таких романтических укрытий в доме не имеется. Но завтра…
– Так или иначе, нефть уже не в моде – ее в старых замках больше не ищут, – сказал Люк Теодоре. – Если миссис Дадли и укокошит меня, то по меньшей мере за уран.
– Или просто для собственного удовольствия, – заметила Теодора.
– Да, – сказала Элинор, – но зачем мы здесь?
Целую минуту все трое смотрели на нее; Люк и Теодора с любопытством, доктор – серьезно. Потом Теодора промолвила:
– Я как раз собиралась задать тот же вопрос. Зачем мы здесь? Что не так с Хилл-хаусом? Что должно произойти?
– Завтра…
– Нет, – ответила Теодора почти сварливо. – Мы взрослые умные люди. Мы проделали долгий путь, доктор Монтегю, чтобы встретиться с вами в Хилл-хаусе. Элинор хочет знать зачем, и я тоже.
– И я, – сказал Люк.
– Зачем вы собрали нас здесь, доктор? Зачем сами сюда приехали? Как вы прослышали о Хилл-хаусе? Почему у него такая репутация и что тут на самом деле происходит? Что должно случиться?
Доктор огорченно нахмурился.
– Не знаю, – ответил он и, когда Теодора досадливо встряхнула рукой, добавил: – Мне известно о доме немногим больше вашего; разумеется, все эти сведения я вам сообщу. Однако о том, что случится, я узнаю одновременно с вами. Завтра и поговорим, при свете дня.
– Я не могу ждать, – объявила Теодора.
– Уверяю вас, – сказал доктор, – сегодня ночью в Хилл-хаусе будет тихо. В такого рода явлениях есть закономерности, как если бы паранормальные феномены подчинялись определенного рода правилам.
– А я считаю, что все-таки надо поговорить сегодня, – сказал Люк.
– Мы не боимся, – добавила Элинор.
Доктор снова вздохнул и медленно заговорил:
– Допустим, вы услышите историю Хилл-хауса и не захотите тут оставаться. Как вы уедете ночью? – Он быстро обвел их взглядом. – Ворота заперты. Хилл-хаус известен своим назойливым гостеприимством – не любит отпускать посетителей. Последний, кто вздумал покинуть Хилл-хаус в темноте – восемнадцать лет назад, – погиб, ударившись о дерево, когда его лошадь понесла на повороте аллеи. Допустим, я расскажу про Хилл-хаус и кто-нибудь из вас решит уехать. Завтра, по крайней мере, мы сможем проводить его до поселка.
– Но мы не сбежим, – сказала Теодора. – Я точно, и Элинор тоже, и Люк.
– Твердо будем стоять на крепостных валах, – подтвердил Люк.
– Какие своевольные ассистенты!.. Ладно, тогда после обеда. Мы вернемся в наш маленький будуар выпить немного кофе с отличным бренди, которое у Люка в чемодане. Там я расскажу вам все, что знаю о Хилл-хаусе. А пока давайте говорить о музыке, о живописи, на худой конец о политике.
4
– Я не придумал, – сказал доктор Монтегю, покачивая бокал с бренди, – как лучше подготовить вас троих к Хилл-хаусу. Я определенно не мог написать об этом в письме и сейчас опасаюсь, что мой рассказ повлияет на ваши впечатления до того, как вы сами осмотрите дом, чего мне очень бы не хотелось.
Они снова были в маленькой гостиной, теплой и почти дремотной. Теодора сидела по-турецки на коврике у камина, сонная и разомлевшая. Элинор не сообразила сесть рядом с ней сразу, а теперь стеснялась неловко устраиваться на полу, привлекая к себе излишнее внимание, поэтому мучилась на скользком сиденье, чего так благоразумно избежала Теодора. После обильного вкусного обеда, приготовленного миссис Дадли, и часовой тихой беседы всякое чувство нереальности и скованности улетучилось: они начали узнавать друг друга ближе – голоса и мелкие привычки, лица и смех. Элинор с легким изумлением вспомнила, что пробыла в Хилл-хаусе не больше пяти часов, и тихонько улыбнулась. Она чувствовала ножку бокала в руке, жесткое кресло за спиной, слабые движения воздуха, еле ощутимые по колыханию бахромы и бисерных нитей. По углам лежала темнота, круглощекий купидон весело улыбался с каминной полки.
– Самое время для истории о привидениях, – сказала Теодора.
– Если позволите, – сухо произнес доктор, – мы не дети, которые собрались друг друга пугать.
– Простите, – улыбнулась Теодора. – Я просто стараюсь к этому привыкнуть.
– Давайте возьмем себе за правило очень тщательно выбирать слова. Предрассудки, связанные с духами и привидениями…
– Кровавая рука, – подсказал Люк.
– Мой дорогой мальчик, я очень вас попрошу. Наша цель – научно-исследовательская работа, и нельзя допустить, чтобы на нее влияли полузабытые обрывки историй, место которым – как бы выразиться помягче – в школьном походе у костра. – Очень довольный собой, доктор оглядел слушателей, проверяя, оценили ли те шутку. – Исследования прошлых лет позволили мне сформулировать некие гипотезы касательно паранормальных явлений, которые я теперь впервые могу проверить на практике. В идеале, конечно, вам ничего не следует знать о Хилл-хаусе. Вы должны быть чисты и восприимчивы.
– И вести записи, – вполголоса добавила Теодора.
– Записи. Да, конечно. Записи. Впрочем, я понимаю, что непрактично полностью лишать вас базовых сведений, главным образом потому, что вы не привыкли без подготовки встречаться с явлениями подобного рода. – Он хитренько улыбнулся. – Вы, все трое, – испорченные, своевольные дети, намеренные вытянуть из меня страшную сказку перед сном.
Теодора хихикнула, и доктор кивнул в ее сторону, словно говоря: «Ну вот, сами видите». Он встал, подошел к огню и принял безошибочно узнаваемую позу лектора. Чувствовалось, что ему не хватает доски за спиной, потому что раз или два он полуобернулся, как будто ища мел, чтобы проиллюстрировать важную мысль.
