– Не оглядывайся! – Голос ее от страха сорвался на визг. – Не оглядывайся! Беги!
Элинор на бегу подумала, что зацепится ногой за клетчатую скатерть, что споткнется о щенка, но в саду, через который они мчались, не было ничего, кроме черного в темной ночи бурьяна. Теодора, продолжая вопить, ломилась через кусты на месте цветочных клумб и вскрикивала от боли, натыкаясь на торчащие из земли камни и что-то еще – возможно, битую чашку. Через минуту они уже молотили кулаками в белую каменную стену, заплетенную темными лозами винограда, и криками умоляли их впустить, пока ржавые ворота не поддались и девушки не оказались в огороде перед Хилл-хаусом. По-прежнему держась за руки, плача и задыхаясь, они с черного хода ворвались в кухню, и тут же к ним подбежали Люк с доктором.
– Что случилось? – спросил Люк, хватая Теодору. – Вы целы?
– Мы чуть с ума не сошли, – слабым голосом произнес доктор. – Уже несколько часов вас ищем.
– Это был пикник. – Элинор рухнула на кухонный стул и посмотрела на свои руки. Только сейчас она поняла, что они исцарапаны в кровь и трясутся. – Мы пытались убежать. – Она протянула руки вперед, показывая их остальным. – Это был пикник. Дети…
Теодора протяжно, со всхлипом, хохотнула и выговорила:
– Я оглянулась… мы шли, и я посмотрела через плечо…
Она снова тоненько засмеялась.
– Дети… и щенок…
– Элинор. – Теодора стремительно повернулась и припала головою к ее плечу. – Элинор. Элинор.
Обняв Теодору, она подняла глаза на Люка и доктора. Тут комната закачалась из стороны в сторону, и время, каким его всегда знала Элинор, остановилось.
7
В тот день, когда должна была приехать миссис Монтегю, Элинор ушла одна в холмы над Хилл-хаусом. У нее не было определенной цели, ни даже мыслей, куда и зачем она идет, просто хотелось побыть наедине с собой вдали от темных дубовых панелей дома. Она отыскала укромный уголок и легла на мягкую траву, пытаясь вспомнить, когда последний раз вот так лежала на травке и думала. Деревья и полевые цветы, оторвавшись от своих насущных дел, роста и умирания, смотрели на нее с ласковой заботой, как будто даже к ней – скучной и нечуткой – нужно проявлять доброту, как к любому несчастному созданию, неукорененному в земле и вынужденному мучительно передвигаться с места на место. Элинор рассеянно сорвала ромашку, тут же умершую у нее в руке, и, лежа на траве, смотрела в мертвое лицо цветка. В голове не было ничего, кроме дикой, всепобеждающей радости. Она обрывала лепестки и, улыбаясь про себя, думала: что я буду делать? Что я буду делать?
2
– Поставьте чемоданы в вестибюле, Артур, – распорядилась миссис Монтегю. – Не понимаю, почему никого нет. Я так думаю, кто-нибудь мог бы открыть нам дверь. И отнести вещи наверх. Джон? Джон?
– Дорогая, дорогая. – Доктор Монтегю с салфеткой в руке торопливо вышел в вестибюль и послушно чмокнул жену в подставленную щеку. – Как хорошо, что ты приехала! Мы уже и отчаялись ждать.
– Я сказала, что приеду сегодня. Когда я не выполняла своих обещаний? Я взяла с собой Артура.
– Здравствуйте, Артур, – произнес доктор без особой радости.
– Кто-то должен был вести машину, – объяснила миссис Монтегю. – Или ты думал, я сама буду всю дорогу за рулем? Ты ведь прекрасно знаешь, что я устаю. Добрый день.
Доктор, обернувшись, улыбнулся Теодоре, Элинор и Люку, которые неуверенно сгрудились в дверном проеме.
– Дорогая, – сказал он. – Это мои друзья, они вместе со мной живут в Хилл-хаусе последние несколько дней. Теодора. Элинор Венс. Люк Сандерсон.
Теодора, Элинор и Люк вежливо пробормотали, что рады знакомству. Миссис Монтегю кивнула и заметила:
– Вижу, сели обедать без нас.
– Мы уже не чаяли вас увидеть, – сказал доктор.
– Я уверена, что обещала тебе приехать сегодня. Конечно, вполне возможно, что я ошибаюсь, но мне помнится, что я называла именно сегодняшний день. Постараюсь в ближайшее время запомнить ваши имена. Этого джентльмена зовут Артур Паркер; он меня сюда привез, потому что я не люблю сама водить машину. Артур, это друзья Джона. Кто-нибудь поможет нам с чемоданами?
Доктор и Люк шагнули к ее вещам, а миссис Монтегю продолжала:
– Я, разумеется, поселюсь в вашей самой зловещей комнате. Артура можете разместить где угодно. Молодой человек! Синий чемодан мой, маленький дипломат тоже; отнесите их в вашу самую зловещую комнату.
Люк вопросительно взглянул на доктора Монтегю.
– Думаю, в детскую, – ответил тот. – Я полагаю, что главный источник возмущений находится в детской, – пояснил он жене.
Та раздраженно вздохнула.
– Мне кажется, ты бы мог действовать методичнее. Прожил здесь почти неделю и до сих пор не прибег к помощи планшета? Автоматического письма? И разумеется, ни одна из молодых дам не обладает способностями медиума? Это вещи Артура. Он взял с собой клюшки для гольфа, просто на случай…
– На какой случай? – уточнила Теодора.
Миссис Монтегю холодно оглядела ее и наконец сказала:
– Не стану больше отрывать вас от обеда. Пожалуйста, возвращайтесь за стол.
– Определенно перед дверью в детскую есть холодное пятно, – с надеждой сообщил доктор.
– Да, дорогой, очень мило. А вещи Артура молодой человек отнесет? У вас тут, как я вижу, все очень неорганизованно. Казалось бы, за неделю можно было завести какой-никакой порядок. Имели место материализации фигур?
– Мы определенно наблюдали проявления…
– Ладно, теперь я здесь, и мы со всем разберемся. Куда Артуру поставить машину?
– За домом есть пустой сарай, куда мы поставили свои. Он может отогнать ее туда утром.
– Чепуха, Джон. Ты прекрасно знаешь, что я не откладываю на завтра то, что можно сделать сегодня. У Артура утром будет много других дел. Машину нужно отогнать сейчас.
– На улице темно, – неуверенно ответил доктор.
– Джон, ты меня удивляешь. По-твоему, я не знаю, что ночью на улице темно? У машины есть фары, а молодой человек может показать Артуру дорогу.
– Спасибо, – мрачно ответил Люк, – но мы взяли себе за твердое правило не выходить из дома после наступления темноты. Артур, конечно, может выйти, если ему очень хочется, но без меня.
– Дамы, – начал доктор, – пережили ужасное…
– Молодой человек – трус, – объявил Артур. Он наконец перетащил из машины все свои чемоданы, корзины и сумки с клюшками для гольфа и теперь стоял рядом с миссис Монтегю, глядя на Люка с высоты своего роста. Лицо у Артура было багровое, волосы – седые; распекая Люка, он сдвинул густые брови. – Постыдились бы, юноша. При девушках-то.
– Девушки боятся ничуть не меньше меня, – холодно ответил Люк.
