– Почему мученики? – выпалила я. – Почему вы рисуете только мучеников?
– Мир, в котором мы живем, – заговорила она, стоя ко мне спиной, – состоит из святых и грешников. И святых не хватает. Вот и все.
Неужели? Неужели ее слова, которые она произнесла так легко, как будто ей уже задавали этот вопрос, означали, что она считала своим долгом увеличивать количество святых в мире, пусть даже они нарисованные?
Или избавлять мир от грешников?
«Флавия, – сказала я себе, – ты становишься слишком подозрительна».
– Еще один вопрос, если позволите, – сказала я. – А потом я оставлю вас.
Она не ответила, так что я все равно его задала.
– Кто ненавидел Орландо настолько, чтобы убить его?
Миссис Дэндимен стремительно повернулась, уронив кисть и забрызгав подол своего платья и ножки мольберта алой краской.
– Никто! – воскликнула она. – Даже не смей предполагать ничего подобного! Как ты только осмелилась об этом подумать?
– А как насчет Поппи Мандрил? – нагло спросила я.
Если сейчас меня вышвырнут отсюда, надо попытаться выдоить хотя бы каплю информации.
– Вон! – заорала миссис Дэндимен. – Убирайся, пока я не позвала полицию!
Я лениво удивилась, как она собирается выполнить свою угрозу без телефона, но решила не сердить ее еще сильнее.
– Извините, – сказала я и направилась на выход, к солнцу, не чувствуя ни капли угрызений совести.
На противоположной стороне рыночной площади констебль Оттер был погружен в беседу с тремя цирковыми рабочими – Теренсом, Найджелом и Корнеллом.
Я изобразила беззаботность на лице и пошла, насвистывая и пиная пустую бутылку из-под эля. Прелесть двенадцатилетнего возраста заключается в том, что при желании можно быть незаметной.
Заметив меня, констебль Оттер прикоснулся длинным указательным пальцем к своей каске. Я изменила направление движения – надеюсь, не слишком заметно – и нацелилась в сторону «Дуба и фазана».
Не помогло. Этот ужасный человек засек меня своим радаром и сменил курс одновременно со мной. Он напомнил мне инспектора Баккета из «Холодного дома», эту неугомонную гончую, которая была повсюду одновременно.
– Мисс де Люс, – позвал он.
Я слегка набрала скорость и снова чуть изменила направление, притворяясь, что не слышу его.
– Мисс де Люс! – крикнул он более настойчиво.
Кажется, я не смогу избежать встречи с ним, разве что пущусь в галоп.
Он уже наступал мне на пятки, и периферическим зрением я увидела, что он тянется к моей руке. Я сделала единственное, что пришло мне в голову: резко остановилась.
Констебль Оттер влетел в меня на полной скорости, и я грохнулась на землю вместе с ним.
Умышленно, конечно же.
Я лежала с растерянным видом и наблюдала, как он поднимается на ноги, подбирает шлем, отряхивается и снова обретает чувство собственного достоинства. Тем временем я начала медленно и мучительно шевелить конечностями, сгибая их под самыми невероятными углами, которые только могла изобразить в лучших традициях наших предков-обезьян.
Потом я с трудом встала на колени.
Начала подергивать головой, практически трястись, как будто у меня вот-вот начнется припадок, ощупывать локти, колени, плечи и издавать страдальческие стоны.
– Вы в порядке? – спросил он. – Извините, но…
– Штакое? – спросила я, глотая звуки и свесив язык из уголка рта. – Ктэто?
Изобразить симптомы контузии – никогда не лишнее.
– Извините, – сказал констебль, дотрагиваясь до моего локтя, чтобы помочь мне встать, но я стряхнула его руку.
Вокруг нас начала собираться толпа. Я окинула их затуманенным взором и слегка закатила глаза, как будто никогда не видела живое человеческое существо в своей жизни.
Взяла Оттера за руку и мучительно медленно поднялась на ноги.
– Что она натворила, констебль Оттер? – поинтересовался мужчина в резиновых сапогах. – Ограбила Банк Англии?
Несмотря на мои серьезные ранения, большинство зевак расхохотались в ответ на эту остроту.
– Он напал на нее! – воскликнула невысокая женщина в очках с толстенными стеклами, с птичьим носом и седыми волосами. – Я видела это своими собственными глазами!
Зрители снова рассмеялись.
– Джимми, выбери себе кого-нибудь своего размера! – предложил мужчина в резиновых сапогах.
Констебль Оттер начал неудержимо краснеть. Я решила, что с него достаточно.
– Извините, – сказала я. – Моя вина. Я споткнулась. Не надо было останавливаться так… так… – я снова закатила глаза в поисках ускользающего слова, а потом с ликованием договорила, – резко!
Вот! Мне удалось!
Констебль Оттер взирал на меня, как на языческого золотого бога солнца!
– Вы в порядке? – спросила я, заботливо протягивая ему руку (дрожащую), чтобы завоевать еще несколько очков. Покачала головой, чтобы прочистить мозги, и оперлась на него. – Я чувствую слабость. Вы не могли бы проводить меня в «Дуб и фазан»? Сможете допросить меня там за чашечкой чаю.
Вот как это делается.
По крайней мере, в моих книгах.
Так мы с полицейским констеблем Оттером оказались в салоне «Дуба и Фазана» наедине, не опасаясь быть подслушанными.
– Пожалуйста, присаживайтесь, констебль, – сказала я.
В конце концов, это моя временная резиденция. И кроме того, вежливость ничего не стоит.
– Благодарю вас, мисс, – ответил он, доставая из кармана неизбежный блокнот. – Но я на службе.
– Надеюсь, вы не возражаете, если я сяду, – сказала я. – Извините, что причиняю вам столько неприятностей. Полагаю, ваша жена беспокоится, где вы.
– Вовсе нет, – возразил он, – поскольку у меня нет жены. А теперь насчет… эм-м… почившего, которого вы обнаружили сегодня утром в реке.
– Орландо Уайтбреда? – уточнила я с таким видом, как будто обнаружила целую вереницу трупов, хотя в некотором смысле так и есть.
– Откуда вы знаете его имя? – насторожился констебль, занеся карандаш над блокнотом.
– Его выкрикивала Поппи Мандрил. Ее было слышно за милю. Кроме того, его теперь знает вся округа.
Констебль Оттер что-то быстро нацарапал в блокноте, изобразив выражение крайней серьезности на лице.
– Вы же ничего не скрываете от меня, нет, мисс?
– Скрываю?
Я хотела было добавить: «Что, по вашему мнению, я могу скрывать?» – но, поскольку у меня в кармане до сих пор лежал клочок бумаги из брюк Орландо, я решила не болтать лишнего.
