– Отличная работа, – искренне похвалила я брошюру Белла. – Скажите, сколько образцов вы использовали для нее?
Он похлопал глазами, но ответил с охотой. Завязался приятный, хоть и несколько шокирующий разговор о сложностях препарирования в теплую погоду и о применении солевого раствора и спирта в качестве консервантов. Люди за соседними столиками торопливо заканчивали обед и уходили, бросая на нас испуганные взгляды. Джейми откинулся на спинку стула и добродушно, не мигая, смотрел на Энди Белла.
Но маленький гравер не выказывал ни малейшего неудобства от пристального, как у василиска, взгляда Джейми. Он рассказывал мне о пробном выпуске энциклопедии: король увидел раздел «Чрево» и приказал вырвать эти страницы из книги, невежественный болтливый немец! Подошел официант, и Белл заказал весьма дорогое вино и большую бутыль хорошего виски.
– Вы собираетесь запивать тушеные устрицы виски? – не выдержав, воскликнул удивленный официант.
– Нет, – вздохнул Белл, снимая парик. – Компенсация за внебрачное сожительство – кажется, так называется использование услуг чьей-либо возлюбленной.
Официант перевел удивленный взгляд на меня, покраснел и, поперхнувшись, ушел.
Джейми сузившимися глазами смотрел на друга, который с вызывающим видом мазал масло на хлеб.
– Виски будет недостаточно, Энди.
Энди Белл вздохнул и почесал нос.
– Что ж, тогда скажи, чего ты хочешь.
* * *
Йен ждал нас у маленькой гостиницы, коротая время за разговором с двумя извозчиками. Завидев нас, он приблизился, пряча под полой пальто небольшой сверток, и вошел в гостиницу вместе с нами. Вечерело, было пора пить чай, и Джейми осмотрительно приказал подать чай в наш номер.
Из соображений удобства мы раскошелились на номер с несколькими комнатами. Крепкий черный чай в огромном чайнике ждал нас в гостиной наряду с запеченной на решетке финдонской пикшей, яйцами по-шотландски, тостами с конфитюром и булочками с джемом и взбитыми сливками. Я ощутила исходящий от стола запах и счастливо вздохнула.
– Будет грустно снова отказаться от чая, – заметила я, разливая чай по чашкам. – Вряд ли мы раздобудем его в Америке в ближайшие три-четыре года.
– Ну, не скажи. Это зависит от того, куда мы вернемся, – рассудительно сказал Джейми. – В Филадельфии или Чарльстоне вполне можно найти приличный чай. Нужно только иметь среди знакомых парочку контрабандистов, и если капитан Хикман ко времени нашего возвращения не утонет или не будет повешен…
Я поставила чашку и пристально посмотрела на него.
– Хочешь сказать, ты не собираешься возвращаться домо… возвращаться в Ридж?
У меня сердце упало. Вспомнились наши планы построить новый дом, вспомнился аромат пихт и спокойствие гор… Он и в самом деле хочет переехать в Бостон или Филадельфию?
– Почему же, мы, конечно, вернемся туда, – удивленно ответил он. – Но, саксоночка, если я собираюсь заниматься типографским делом, нам придется какое-то время пожить в городе, так ведь? Только пока война не окончится, – подбодрил он меня.
– О. Да, конечно, – слабым голосом ответила я. Отпила чаю, не ощущая его вкус. Как можно быть такой глупой? Я даже не подумала, что печатный станок будет бесполезен во Фрэзер-Ридже. Кроме того, я, наверное, просто не верила, что он заполучит станок обратно. И уж тем более не думала о закономерном последствии его возврата.
Но Джейми вернул свою «Бонни», и будущее обрело неприятную определенность. «У городов есть серьезные преимущества, – с жаром убеждала я себя. – Я наконец куплю приличный набор медицинских инструментов, пополню запас лекарств – я даже смогу снова делать пенициллин и эфир!» С пробудившимся аппетитом я принялась за яйцо по-шотландски.
– Кстати, о контрабандистах. Что это ты прячешь в пальто? – спросил Джейми Йена. – Подарок для одной из девушек мадам Жанны?
Йен холодно глянул на дядю и достал из кармана маленький сверток.
– Французские кружева. Для мамы.
– Умница, – одобрил Джейми.
– Хорошая мысль, Йен, – сказала я. – А ты… то есть, я хотела спросить, мадам Жанна все еще in situ?
[47]
Йен кивнул, пряча сверток в карман.
– Да. И горит желанием возобновить знакомство с тобой, дядя, – со слегка злорадной улыбкой сказал он. – Она интересовалась, не придешь ли ты сегодня вечером, чтобы немного поразвлечься.
Джейми глянул на меня и наморщил нос.
– Вряд ли. Я напишу ей, что мы ждем ее завтра утром в одиннадцать. А вот ты вполне можешь принять ее приглашение.
Всем было ясно, что он поддразнивает Йена, но тот покачал головой и серьезно ответил:
– Нет, я не пойду к шлюхам. По крайней мере, пока все окончательно не решится между мной и Рэйчел. Я не лягу с другой женщиной, пока Рэйчел не даст мне ответ.
Мы с удивлением воззрились на него поверх чашек.
– Все настолько серьезно? – спросила я. – Ты думаешь, что… э-э-э… обручился с ней?
– Разумеется, он так думает, саксоночка, – сказал Джейми, потянувшись за очередным тостом. – Он же оставил ей своего пса.
* * *
Наутро я проснулась поздно, Йен и Джейми уже ушли по каким-то своим делам, и я неспешно собралась и решила пройтись по магазинам.
Эдинбург – город торговый, и Джейми уже перевел наше золото – его еще оставалось довольно много – в банковские векселя и наличные деньги, а также положил на хранение в банке письма, которые у нас накопились с Тикондероги. Он оставил мне довольно крупную сумму, и я решила забрать очки и посвятить день покупкам.
В отель «Говардс» я вернулась вечером, проголодавшаяся, с украшавшими переносицу очками и сумкой, в которой лежали лучшие травы и лекарства из «Аптеки Хафа».
С ужином пришлось подождать – из своей святая святых вышел управляющий гостиницей и со страдальческим выражением лица попросил меня уделить ему время.
– Мы ценим честь, оказанную нам… присутствием генерала Фрэзера, – сконфуженно сказал он, приглашая меня спуститься по узкой лесенке в подвал. – Великий был человек и отважный воин, и мы, разумеется, знаем о его героической… м-м-м… смерти. Дело в том, что… мне неловко говорить об этом, мадам, но угольщик утром почувствовал… запах.
Последнее слово он не произнес, а практически выдохнул в мое ухо, ведя меня в подвал, где временно покоился гроб с телом генерала. Запах и в самом деле ощущался, я вынула из кармана платок и прижала к носу. Из маленького окошка под самым потолком сочился тусклый свет. Под окном торчал желоб, а внизу лежала небольшая гора угля.
Накрытый тканью генеральский гроб стоял в торжественном одиночестве в луче света, падающем из окна. Блики света мерцали на лужице под гробом. Генерал разлагался.
