Мужчины опустили гроб на землю и, ворча и отдуваясь, потащили по коридору в похоронный отсек, который находился в центре гробницы. Невдалеке лежала каменная плита со странными полукруглыми углублениями, должно быть, сделанными древними строителями. Четверо сильных мужчин подняли ее и медленно, осторожно положили на вершину гробницы, закрыв отверстие. Плита опустилась с глухим стуком, несколько маленьких камней скатились по склону насыпи. Мужчины вернулись, и все мы неловко сгрудились вокруг гробницы, не зная, что делать дальше.
Священника с нами не было. Заупокойная месса по Саймону состоялась раньше, в маленькой каменной церквушке, до прихода в это сугубо языческое захоронение. Хью явно не нашел никаких ритуалов для подобных похорон.
Стало ясно, что нам придется просто развернуться и пойти обратно на ферму, но Йен вдруг громко кашлянул и вышел вперед.
Похоронная процессия смотрелась неказисто, никто не носил ярких тартанов, которыми славились шотландские церемонии в прошлом. Даже Джейми выглядел блекло: одежды его скрывал темный плащ, а волосы покрывала шляпа с широкими полями. Единственным ярким пятном на фоне всеобщей серости был Йен.
Когда он сегодня утром спустился в общую залу, на него обратили внимание все. Да и как было не обратить, если он обрил почти всю голову, а оставшиеся посередине головы волосы чем-то смазал и придал им форму гребня. Потом украсил его индюшачьими перьями и продырявленным серебряным шестипенсовиком и прикрыл плащом поношенную одежду из оленьей кожи и сине-белый браслет-вампум, который сделала его жена Эмили.
Джейми медленно оглядел его снизу доверху и кивнул, усмехнувшись уголком рта.
– Думаешь, поможет? Они все равно узнают тебя, – сказал он Йену, когда мы направились к двери.
– Узнают ли? – спросил Йен и вышел под дождь, не дожидаясь ответа.
Джейми оказался прав. Переодевание Йена было лишь тренировкой перед прибытием в Лаллиброх – мы поедем туда, как только похороним Саймона и выпьем на прощание виски.
Впрочем, сейчас это пригодилось. Йен медленно снял плащ и отдал его Джейми, затем подошел ко входу в коридор гробницы и встал лицом к людям – они глядели на него, как на призрака. Йен вытянул руки ладонями вверх, закрыл глаза, подставил лицо под дождь и запел что-то на языке могавков. Он не был певцом, а голос его охрип от холода, и многие слова звучали неверно или невнятно, но я уловила имя Саймона в самом начале. Смертная песнь генерала. Она не продлилась долго, но когда он опустил руки, все громко вздохнули.
Йен, не оглядываясь, пошел прочь, и все молча последовали за ним. Похороны окончились.
Глава 76. Ветром оплаканный призрак
[50]Погода портилась, к дождю добавился снег, и Хью убеждал нас остаться по крайней мере на несколько дней, пока небо не прояснится.
– Оно может проясниться лишь на Михайлов день
[51], – улыбаясь, сказал ему Джейми. – Нет, кузен, мы поедем сейчас.
И мы поехали, надев всю имевшуюся у нас одежду. До Лаллиброха было больше двух дней пути, и нам пришлось заночевать в брошенном фермерском доме, поставив лошадей в находившийся рядом коровник. В доме не было ни мебели, ни торфа, чтобы развести огонь, а половина крыши провалилась, но каменные стены хоть немного защищали от ветра.
– Мне не хватает моего пса, – проворчал Йен, съежившись под плащом и натягивая на мерзнущую голову одеяло.
– Он сел бы на твою голову? – спросил Джейми и крепче обнял меня – ревущий снаружи ветер грозил сорвать остатки крыши. – Прежде чем бриться, нужно было подумать о том, что сейчас январь.
– Тебе хорошо, тебя тетя Клэр греет, – сердито пробормотал Йен из своего укрытия.
– Ну, в ближайшие дни мы и тебе можем жену сыскать. Ролло будет спать с вами обоими или как?
Йен что-то промычал в ответ и, дрожа, натянул одеяло на лицо.
Я тоже дрожала, невзирая на тепло тела Джейми, оба наших плаща, три шерстяные юбки и две пары чулок. Бывала я в местах, где холодно, но холод шотландского высокогорья пробирает до костей. Однако, как бы сильно ни влекло меня в тепло и уют Лаллиброха, волновалась я не меньше Йена – чем ближе становился дом, тем больше Йен напоминал кошку на горячих кирпичах. Вот и сейчас он ерзал в своем темном закутке и что-то бормотал себе под нос, кутаясь в одеяла.
Когда мы высадились в Эдинбурге, я подумывала о том, чтобы послать в Лаллиброх весть о нашем приезде. Но когда я это предложила, Джейми засмеялся.
– Думаешь, у нас есть хоть малейший шанс проехать хотя бы десять миль незамеченными? Не беспокойся, саксоночка, как только мы ступим на земли нагорья, и десяти минут не пройдет, как все от озера Ломонд до Инвернесса будут знать, что Джейми Фрэзер едет домой со своей англичанкой-ведьмой и краснокожим индейцем впридачу.
– Англичанка-ведьма? – переспросила я, не зная, то ли смеяться, то ли обижаться. – Так они меня называли, когда мы были в Лаллиброхе?
– Нередко даже в лицо, саксоночка, – сухо сказал Джейми. – Но ты недостаточно знала гэльский, чтобы это понять. Они называли тебя так не для того, чтобы оскорбить, a nighean, – уже мягче добавил он. – Как и сейчас. Просто горцы называют вещи своими именами.
Я озадаченно хмыкнула.
– Но уж теперь-то они будут правы, ведь так? – усмехнулся Джейми.
– Ты намекаешь, что я похожа на ведьму?
– Ну, прямо сейчас не особо, – ответил он и прищурил один глаз, критически разглядывая меня. – Гораздо страшней ты выглядишь по утрам, как только проснешься.
У меня не было зеркала, и в Эдинбурге я его тоже не купила. Но волосы я расчесывала регулярно, дождь там или не дождь, и перестала делать это, лишь когда мы въехали на земли Лаллиброха. Какая разница, буду я выглядеть как английская королева или как пушистый одуванчик? Возвращение Йена домой – вот что важно.
А с другой стороны, неизвестно еще, как меня встретят. Между мной и Дженни Фрэзер осталась, скажем так, некоторая недоговоренность.
Когда-то мы были подругами. Надеюсь, мы снова станем ими. Пусть даже это именно она устроила женитьбу Джейми на Лири Маккензи. Разумеется, из лучших побуждений: она заботилась о нем, одиноком и неприкаянном, только что вернувшемся из английской тюрьмы. К тому же, откровенно говоря, она полагала, что я умерла.
Интересно, какие мысли посетили ее, когда я снова появилась? Что я покинула Джейми перед битвой у Каллодена, а потом передумала? Мне некогда было объясняться и восстанавливать дружеские отношения, да плюс ко всему был еще тот неловкий момент, когда Лири и ее дочери, которых вызвала Дженни, появились в Лаллиброхе и застали нас с Джейми врасплох.
