– Он скоро вернется, – заверил Роджер. – Расскажи, что случилось? Тебе приснился плохой сон?
– Угу. – Заливаясь слезами, она прижалась к нему. – Там были камни. Большие камни. Они квичали.
У Роджера кровь застыла в жилах. Черт, черт, черт! Неужели она помнит переход!
– Ясно, – ровным голосом сказал он, хотя внутри все клокотало. И впрямь ясно – эти камни он видел перед собой столь же отчетливо, как и в день перехода. Видел и слышал их крики.
Краем глаза он заметил, как при этих словах побелел Уильям Баккли.
– Что было дальше, leannan?
[69] Ты пошла к большим камням?
– Не я. Джем! Тот дядя его забвал, и камни его сглотнули!
Аманда снова забилась в истерике.
– Тот дядя… – медленно повторил Роджер и повернулся, чтобы она видела Уильяма Баккли. – Какой дядя, милая? Дядя Бак?
– Нет! Нет-нет-нет-нет! Двугой дядя! – Она вскинула голову и сквозь слезы уставилась ему в лицо, пытаясь объяснить. – Папа Бобби!
Снизу донеслись шаги Брианны – торопливые, но неровные, словно она запиналась о ступеньки.
При виде мертвенно-бледного лица жены у Роджера все внутри обмерло.
– Джем пропал, – хрипло пробормотала она. – Мартина говорит, у Бобби его нет. Они вообще его не ждали сегодня. Я заставила ее выйти и посмотреть – Роб живет через три дома от них. Она сказала, его грузовика нет на улице.
* * *
Руки у Роджера цепенели от холода, и руль скользил в потных ладонях. В поворот он вписался на такой скорости, что машина накренилась и едва не вылетела с шоссе. Уильям Баккли ударился головой о стекло.
– Прости, – машинально бросил Роджер.
– Эй, полегче, – пробурчал Баккли, потирая висок. – Сорвемся в канаву – что тогда?
Да, он прав. Через силу Роджер убрал ногу с педали газа. Кособокая луна уже садилась, света от нее было мало. Два луча фар тоже не могли разогнать густую как смоль черноту вокруг. Они болтались туда-сюда, когда машину подбрасывало на ухабах грунтовой дороги в Крэг-на-Дун.
– Ну и на черта этот trusdair
[70] забрал вашего сына? – Баккли вглядывался в свое окно, силясь увидеть за ним хоть что-то. – И зачем, ради всех святых, тащить его сюда?
– Откуда мне знать? – процедил сквозь зубы Роджер. – Может, думает, что для портала нужна жертва. Господи, зачем я вообще это написал?!
Он в отчаянии саданул по рулевому колесу кулаком.
Баккли недоуменно моргнул, но тут же хищно осклабился.
– Вот, значит, как вы поступаете? Приносите жертву?
– Нет, черт возьми! – рявкнул Роджер. – Нужен определенный день и драгоценные камни. По крайней мере, мы так думаем.
– Но ты же писал про кровь и рядом поставил знак вопроса.
– Да, но… Так, ты о чем вообще?! Ты что, читал мои записи? Ах ты, сволочь!..
– Следи-ка за языком, сынок, – мрачно осадил его Уильям Баккли. – Конечно, читал. Я прочитал все, до чего только сумел дотянуться. И ты на моем месте сделал бы то же самое.
Чуть дыша от паники, Роджер лишь коротко кивнул.
– Да, наверное. И если бы ты забрал Джема, я бы тебя убил, но хоть понятно было бы, зачем ты это сделал. А чертов подонок на что рассчитывает, чтоб его?!
– Успокойся! – велел Баккли. – Толку не будет, если ты потеряешь голову. Этот Кэмерон – он как мы?
– Не знаю! Ни хрена я не знаю!
– А другие вообще есть? Или наша семья одна такая?
– Понятия не имею. Может, и есть!
Роджер прокручивал в голове все возможные версии, стараясь не слишком гнать по извилистой дороге, наполовину заросшей ползучим кустарником.
Он пробовал молиться, но в ужасе мог твердить про себя лишь: «Господи, пожалуйста! Умоляю!» Жаль, что с ними нет Бри, но Мэнди нечего делать возле камней, а няньку посреди ночи взять негде. Надо поймать Кэмерона. И Баккли поможет – в нем Роджер не сомневался.
Где-то в голове билась мысль, что все это большое недоразумение, просто Кэмерон перепутал день и сейчас, поняв ошибку, везет Джема домой, пока Роджер со своим предком несется сквозь ночь по скалистым торфяникам к самому страшному месту на земле.
– Кэмерон… он тоже читал мой дневник, – выпалил Роджер, не в силах больше оставаться наедине со своими мыслями. – Так вышло. Он сделал вид, будто принял мои записи за наброски романа… Господи, о чем я только думал?!
– Смотри!
Баккли вскинул руку, указывая куда-то вбок, и Роджер вдавил педаль тормоза: у большой скалы чуть в стороне от дороги стоял едва различимый в темноте синий грузовик. Пустой.
* * *
Во мраке Роджер карабкался на крутой холм. Из-под ног сыпались камни, колючий кустарник впивался в ладони, порой загоняя шипы глубоко под ногти и заставляя ругаться сквозь зубы. Где-то внизу сыпал проклятиями Баккли – тот медленно, но все-таки взбирался вслед за ним.
Зов Роджер услышал издалека. До Самайна оставалось всего три дня, и камни это знали. Звук, который вообще не был звуком, пронзал до самых костей, до боли вибрировал в черепе. Стиснув зубы, Роджер двинулся вперед. До каменного круга он дополз на четвереньках – ноги уже не держали.
«Боже милостивый, – билось в голове. – Дай мне силы его найти!»
Мысли путались, но все-таки он вспомнил про фонарик. Полез за ним в карман, выронил и в отчаянии зашарил по короткой траве. Наконец нащупал гладкий корпус, стиснул в пальцах и кое-как, не с первой попытки, нашел кнопку.
Вспыхнул луч света, и из-за спины донеслось изумленное оханье. «Ах да, фонарей Баккли ведь еще не видел», – рассеянно подумал Роджер, водя лучом взад-вперед.
Что искать? Следы? Какие-то улики, что Джем был здесь? Подсказки, куда его могли забрать?
Ничего.
Только камни. Они звали все громче, и Роджер, выронив фонарь, с силой зажал уши. Надо идти… идти… искать Джема.
Ослепнув, оглохнув от боли, он пополз по траве, и вдруг кто-то схватил его за лодыжки и потянул назад. Кажется, он слышал чей-то крик, но если и так, тот растворился в гремевшем в голове эхе. Роджер изо всех сил выкрикнул имя сына: лишь бы почувствовать хоть что-то, кроме невыносимого грохота; сорвал горло, но ничего не услышал.
А потом мир вдруг перевернулся, и Роджер упал в бездну.
* * *
Упал он в самом буквальном смысле. Придя в себя, понял, что они с Баккли находятся на мелком уступе футов на сорок ниже каменного круга. Кажется, они скатились оттуда кубарем, судя по ноющим бокам и потрепанной физиономии Баккли. Небо посветлело, и Роджер видел, как Уильям, исцарапанный и изодранный, корчится рядом, будто его пнули в живот.
