– Тебя покормили?
Дензил охнул и принялся рыться в карманах.
– Вот, принес для тебя. – Он вложил что-то мне в руки. Это оказался сплющенный хлеб, сильно подгоревший по краям, судя по твердой корке и запаху пепла. Мой рот наполнился слюной.
– Нет-нет, – выдавила я из себя, пытаясь вернуть ему хлеб. – Ты должен…
– Меня накормили. Чем-то наподобие тушеного с овощами мяса. Я съел все, что смог. А в другом кармане у меня лежит хлеб для сестры. Еду мне дали англичане, я не украл, – заверил он меня.
– Спасибо. – Проявив недюжинное самообладание, я разломила хлеб надвое и убрала одну половину в карман, для Джейми, а оставшийся кусок сунула в рот и остервенело вгрызлась в него, словно волк, терзающий добычу.
Желудок Денни отозвался урчанием.
– Ты сказал, что поел? – изобличила я Дензила.
– Поел. К сожалению, тушеное мясо не хочет лежать спокойно, – ответил он и, согнувшись, прижал руки к животу. – У тебя не найдется ячменного отвара или мяты, друг Клэр?
– Найдется, – заверила я, испытывая облегчение от того, что в моем мешке есть хотя бы немного мяты. Горячей воды у нас не было, и я дала ему пригоршню мяты, чтобы он жевал ее и запивал водой из фляжки. Он пил взахлеб и вдруг замер, судорожно дыша. Я поняла, что сейчас произойдет, быстро отвела Дензила в сторону и подержала ему голову, пока его рвало мятой вперемешку с тушеным мясом.
– Отравился? – Я попыталась потрогать его лоб, но Дензил скорчился на соломе, подтянув колени к голове.
– Он сказал, что повесит меня…
– Кто?
– Английский офицер. Капитан Брэдбери. Сказал, что я лишь притворяюсь солдатом, а на самом деле шпион, и что если я не признаюсь, меня повесят.
– Но не повесили ведь, – тихо сказала я и положила руку на его плечо.
Дензил дрожал, с подбородка свисала капля пота, едва заметная в полумраке.
– А я сказал, пожалуйства… вешайте, если угодно… Я и не сомневался… А он не повесил…
Дензил беззвучно заплакал.
Я обняла его за плечи, принялась шептать что-то успокаивающее, и вскоре он перестал плакать.
– Я думал, что буду готов к смерти, – помолчав, тихо признался он. – Что счастливо пойду к Богу, когда бы Он ни призвал меня. Оказалось, что нет. Теперь мне стыдно. Я так сильно боялся…
– Мне доводилось думать о мучениках, – вздохнула я. – Никто никогда не говорил, что они не боялись. Просто они были готовы довести до конца свое дело, несмотря ни на что. Как и ты.
– Я не хотел становиться мучеником, – помолчав, сказал Дензил, причем так кротко, что я чуть не рассмеялась.
– Вряд ли многие хотели… Уже поздно, твоя сестра волнуется. И хочет есть.
* * *
Джейми вернулся почти через час. Я лежала на сене, укрывшись шалью. Он подполз ко мне, лег сзади, облегченно вздохнул и обнял.
– Почему выбрали его? – стараясь не выдать обуревавших меня чувств, спросила я.
Не получилось – Джейми прекрасно распознавал любые оттенки моего голоса. Он повернул ко мне голову и, подумав, ответил:
– Он вызвался. И я подумал, что он справится. – Джейми лучше умел притворяться спокойным, чем я.
– Справится? Дензил не актер! Ты ведь знаешь, он не умеет лгать, он наверняка заикался и путался в словах. Странно, что ему поверили, – если, конечно, поверили.
– Поверили, не сомневайся. Саксоночка, ты думаешь, настоящий дезертир не будет испуган? – удивился Джейми. – Дензил и должен был потеть и заикаться. Заучи он речь наизусть, его бы сразу же пристрелили.
При мысли об этом меня чуть не стошнило съеденным хлебом.
– Пожалуй, – согласилась я и несколько раз глубоко вздохнула. Представив Денни Хантера, потеющего и заикающегося под ледяным взглядом английского офицера, я и сама ощутила, как мое лицо покрылось холодным потом. – Но могли ведь выбрать и кого-то другого? Я говорю так не из-за того, что он мой друг. Он доктор. Он нужен.
Джейми снова повернул ко мне голову. Небо начало светлеть, и я видела очертания его лица.
– Ты не расслышала, саксоночка? Я не просил, он сам захотел пойти! Я даже пытался отговорить его – именно по той причине, что ты назвала. Он не послушался и наказал позаботиться о сестре, если не вернется.
Рэйчел. Мой желудок свело от страха.
– О чем он только думал?
Джейми глубоко вздохнул и лег на спину.
– Дензил квакер, саксоночка. А еще он мужчина. Будь он из тех людей, что не борются за свои убеждения, то остался бы в своей деревушке, делал компрессы лошадям и присматривал за сестрой. А он не остался. – Джейми покачал головой и посмотрел на меня. – Ты заставила бы меня остаться дома, саксоночка? Отказаться от сражений?
– Хотелось бы. Просто я знаю, что ты бы все равно не послушался, так чего зря стараться?
Он засмеялся.
– Значит, ты понимаешь, что Дензил Хантер такой же? И раз уж он счел должным рисковать своей жизнью, то я просто обязан был проследить, чтобы он выиграл.
– Никто не говорил тебе, что в выигрыше всегда остается игорный дом? – спросила я, пытаясь отнять руку.
Не отпуская ее, Джейми принялся нежно поглаживать кончики моих пальцев.
– Что ж, саксоночка, не всегда везет.
Стало светлее. Солнечные лучи еще не появились, но предметы вокруг постепенно проявлялись из темноты, которая словно выцветала, становясь серой и синей.
– Почему нет слова, противоположного «тускнеть»? – спросила я, наблюдая, как из темноты проступает лицо Джейми. Я провела пальцем по его брови и ощутила под ладонью колючую, упругую бородку. Я наблюдала, как становятся отчетливыми очертания крошечных завитков и пружинок рыжего, золотистого и серебристого цветов, кажущихся особенно яркими на фоне обветренной кожи.
– Не думаю, что оно нужно, – если ты имела в виду свет. – Джейми обвел взглядом мое лицо и улыбнулся. – Когда свет тускнеет, наступает ночь, а когда свет вновь становится ярким, то тускнеет ночь, так?
Так. Нужно было спать, но скоро уже проснутся солдаты и начнут шуметь.
– Интересно, почему женщины не развязывают войн?
– Это не для вас, саксоночка. – Его твердая, шершавая ладонь легла на мою щеку. – Это было бы неправильно – вы, женщины, уходя, слишком многое уносите с собой.
– Что ты имеешь в виду?
Джейми слегка шевельнул плечами, подыскивая слова, – неосознанное движение, словно ему жал мундир.
– Когда умирает мужчина, умирает только он. К тому же мужчины похожи друг на друга. Да, он нужен семье, чтобы кормить и защищать. Но это делает любой порядочный мужчина. А женщина… – Улыбнувшись, Джейми коснулся губами кончиков моих пальцев. – Она уносит с собой жизнь, когда умирает. Женщина – бесконечность возможностей.
