Я сунула озябшие руки внутрь шкуры, которая до сих пор хранила тепло тела Джейми, глубоко вздохнула и спросила:
– Ты ее выиграл?
– Да, у одного из английских офицеров, – гордо подтвердил Джейми и признался: – Он вполне прилично играет в карты, но неудачлив.
– Ты играл с английскими офицерами? – Я с беспокойством посмотрела в сторону английского лагеря, хотя его отсюда и не было видно.
– Только с одним. Капитан Мэнсел. Он пришел с очередным ответом от Бергойна и был вынужден ждать, пока Грэнни его переварит. Бедняге повезет, если его не разденут догола, прежде чем отпустят обратно, – безжалостно добавил Джейми. – Более неудачливого игрока я еще не видывал.
Я слушала вполуха, сосредоточившись на осмотре шкуры.
– Она замечательная! И такая большая!
И правда, большая: восемь футов в длину, а ширина такая, что два человека могли бы завернуться в нее и не оказаться бок о бок друг с другом. Я представила, как тепло и уютно будет закутаться в эту шкуру после ночевок под ветхим одеялом…
Похоже, Джейми думал о том же.
– Она такая большая, что мы и вдвоем под ней поместимся, – сказал он и нежно коснулся моей груди.
– Да ну?
Он подошел ближе, и сквозь вонь бизоньей шкуры я уловила его запах: сухих листьев и горького желудевого кофе, приправленных сладостью бренди, и поверх всего – насыщенный мужской запах кожи. Я закрыла глаза и с наслаждением вдохнула его.
– В темной комнате я бы узнала тебя даже из десяти мужчин.
– Еще бы – ведь я не мылся уже неделю. – Он положил руки мне на плечи; наши лбы соприкоснулись. – Хочу расшнуровать верх твоего платья, – прошептал он, – и сосать твои соски, пока ты не свернешься, словно креветочка, уткнувшись коленями мне в пах. Быстро и грубо взять тебя, а потом заснуть, уложив голову на твои обнаженные груди. Вот так вот. – Он выпрямился.
– Отличная мысль, – сказала я.
* * *
Мне нравился предложенный Джейми план, но прежде чем приступать к столь энергозатратным действиям, Джейми следовало накормить – я и на расстоянии ярда слышала, как урчал его желудок.
– Похоже, ты неслабо выложился при игре в карты, – заметила я после того, как он в шесть укусов расправился с тремя яблоками.
– Ага. Хлеб есть?
– Нет. Зато есть пиво.
И словно призванный этим словом, из темноты материализовался Йен-младший.
– Пиво? – с надеждой переспросил он.
– Хлеб? – дружно сказали Джейми и я, по-собачьи принюхиваясь к одежде Йена, – от нее пахло дрожжами и свежей, поджаристой хлебной корочкой.
Йен вынул из кармана две маленькие буханки хлеба.
– Где ты их взял? – спросила я, вручая ему фляжку с пивом.
Он принялся жадно пить, затем опустил руку с фляжкой и какой-то время безучастно смотрел на меня.
– А? – рассеянно спросил он.
– Что с тобой, Йен? – Я озабоченно посмотрела на него, но он моргнул, и его лицо вновь приняло осмысленное выражение.
– Все хорошо, тетя. Я просто… ох, спасибо за пиво. – Йен вернул мне пустую фляжку, улыбнулся так, словно мы были незнакомы, и снова ушел в темноту.
– Видел? – повернулась я к Джейми, который влажным пальцем подбирал хлебные крошки с колен.
– Что видел? Вот, саксоночка, возьми. – Он отдал мне вторую булку хлеба.
– Йен вел себя как слабоумный. Возьми полбулки, тебе нужнее.
– У него текла кровь, он пошатывался? Нет? Значит, просто влюбился в какую-то девушку.
– Да? Что ж, симптомы похожи. Но… – Продлевая удовольствие, я медленно откусывала хлеб, хрустящий и свежий, только что с огня.
Я видела влюбленных парней, и поведение Йена вполне укладывалось в симптоматику. Но я не видела Йена влюбленным с тех пор, как…
– Интересно, кто она?
– Кто знает. Надеюсь лишь, что не одна из шлюх. – Джейми вздохнул и провел рукой по лицу. – Впрочем, уж лучше шлюха, чем чужая жена.
– Вряд ли бы он… – начала я и осеклась, заметив кривую ухмылку Джейми. – Ведь он не?..
– Нет. Хотя до этого недалеко, что не делает чести той леди.
– Кто она?
– Жена полковника Миллера.
– Боже мой!
Абигейл Миллер была бойкой юной блондинкой лет двадцати – и на столько же лет младше своего грузного – и скучного – мужа.
– А… насколько недалеко?
– Совсем недалеко, – мрачно сказал Джейми. – Она прижимала его к дереву и терлась о него, словно кошка в течке. Впрочем, думаю, полковник уже положил конец ее выходкам.
– Он их видел?
– Да. Мы с ним прогуливались по опушке и увидели эту парочку. Я понял, что инициатива исходила не от парня, хотя он не очень-то и сопротивлялся. Полковник Миллер на миг замер, потом ринулся к ним, попрощался со мной, схватил свою испуганную жену за руку и утащил ее в сторону лагеря.
– Боже… когда это случилось?
Джейми посмотрел на восходящую луну, подсчитывая.
– Пять или шесть часов назад.
– И Йен уже успел влюбиться в другую?
Джейми улыбнулся.
– Слышала о coup de foudre
[41], саксоночка? Мне хватило одного лишь взгляда на тебя.
Я польщенно хмыкнула.
* * *
Я не без труда втащила шкуру бизона на кипу еловых веток, служившую нам постелью. Разложила поверх шкуры два одеяла, затем свернула все это в подобие теплого, уютного конверта и залезла внутрь в платье, дрожа от холода.
Поднятый полог позволял наблюдать, как Джейми пьет кофе и беседует с двумя ополченцами.
Мои ноги согрелись чуть ли не впервые за месяц, и я тихо блаженствовала. Подобно большинству людей, вынужденных осенью жить вне дома, я привыкла надевать на себя перед сном всю имеющуюся одежду. Если не было дождя, идущие с армией женщины время от времени снимали перед сном корсеты, и те свисали с веток, подобно огромным вонючим птицам, готовым взлететь. Однако многие просто ослабляли завязки и ложились спать в корсетах. При ношении они довольно удобны, но в качестве одежды для сна оставляют желать лучшего.
Сегодня, пребывая в тепле, я сняла не только корсет – свернув, я подложила его под голову в качестве подушки, – но еще и юбку, блузку, жакет и шаль, оставшись лишь в нижней рубашке и чулках. И чувствовала я себя как никогда порочно.
Я с наслаждением потянулась, провела руками по телу и обхватила ладонями груди, вспоминая предложение Джейми.
Тепло бизоньей шкуры подействовало на меня восхитительно усыпляюще. Я решила не сопротивляться сну, а Джейми из рыцарского отношения к моему отдыху вряд ли станет меня будить.
