Ян замолчал и посмотрел на меня, снисходительно улыбаясь. Он явно был доволен своей речью. Для него сказанное было настолько очевидным, что только полному дураку надо все подробно разжевывать. Его тяжелая аура снова источала черный давящий хаос, от которого я почувствовала знакомый холодный страх.
– Но ты не ответил на мои главные вопросы. – Я смотрела на Яна с легкой злостью. – Кто я для тебя? Только друг? Чего ты хочешь? К чему приведут наши отношения? Чувствуешь ли ты ко мне что-то, кроме дружбы?
На лице Яна появилось озабоченное выражение. Он резко встал с места и прошел к окну, повернувшись ко мне спиной. Я слышала нервный стук пальцев о стенки бокала. Он долго думал, прежде чем ответить.
– Ты не просто мой друг. Ты – моя константа, Стефа. Единственная постоянная моей жизни.
Его голос был тихим и серьезным. Было видно, что слова тяжело даются ему. Я осторожно подошла к Яну и, встав сзади, тоже посмотрела в окно.
– Чувствуешь ли ты ко мне… Что-то? – шепнула я. – Нравлюсь ли я тебе?
Ян нехотя кивнул. Я видела, как он борется с противоречивыми чувствами. Он безумно хотел открыться мне, но что-то его словно останавливало. Вот только что?
– Почему ты ничего не хочешь? Не хочешь добиваться меня? – тихо спросила я, давя на больную мозоль. Я была так близко к истине… Еще чуть-чуть…
– Мне это не нужно.
– Ты не хочешь отношений? Не хочешь любви?
Я осмелела настолько, что взяла его за руку. Ян испуганно выдернул ее, будто обжегшись, и отошел от меня на несколько шагов. Я видела, как сильно он нервничает, и дрожала, как осенний лист на тонкой ветке.
Ян не ответил мне. Но я и так знала, что он обманул меня, на самом деле ему это нужно. Он нуждался в любви и ласке, как любой человек.
Ян резко повернулся ко мне. В его глазах плясали злые огоньки.
– А ты сама хочешь этих отношений? Ты сама понимаешь, во что ввязываешься? Ты представляешь, каково это – быть моей девушкой? Спать вместе со мной? Нет. Ни черта ты не понимаешь. У тебя самой есть чувства ко мне? Или они были только к твоему виртуальному другу по переписке? А когда он оказался реальным, они испарились. Разве не так? Разберись сначала со своими чувствами, Стефа. Разберись, что творится в твоей голове. И тогда я скажу тебе.
Сейчас Ян напоминал мне маленького капризного ребенка. Никогда я не видела его таким. Его губы дрожали от гнева, в глазах стояли слезы обиды. Он нависал надо мной грозной скалой, но я не испугалась. Я собрала остатки своей смелости и сказала:
– Как я могу понять, хочу ли я от тебя нечто большее, чем дружба, если ты даже не позволяешь мне узнать тебя ближе? Я хочу знать все. Есть ли у тебя волосы на груди? Ходишь ли ты в бассейн, купаешься ли в водоемах? Есть ли у тебя девушка, сколько вообще у тебя было девушек? Хочу знать про твою первую любовь. Кем работают твои родители? Какое у тебя было детство? Хочу знать о смешных и важных случаях из твоей жизни. Ходишь ли ты с друзьями на пикники, о чем говоришь с ними? Как себя ведешь в семье, какой у тебя любимый фильм, дрались ли вы с сестрой в детстве? Не закрывайся от меня, Ян, прошу. Позволь мне узнать тебя.
В его глазах застыла боль, будто густое зловонное болото. Губы сжались в тонкую нитку. Он застыл, лицо окаменело. А потом я услышала звон разбитого стекла. На пол посыпались осколки. Это вывело Яна из оцепенения, и он с удивлением посмотрел на свою пораненную ладонь. На светлый пол капала алая кровь.
Я взяла его за руку и провела к кухне. Открыла кран и подставила ладонь под холодную воду. Ян не сопротивлялся. Казалось, происходящее его вообще особо не волнует.
– Стой так, – приказала я. – Где у тебя аптечка?
Я сбегала за аптечкой. Усадила Яна на диван, аккуратно промочила порезы марлей, обработала ранки антисептиком. Прикосновения причиняли ему боль, он дергался.
– Терпи, – строго сказала я. Кожу вокруг порезов намазала зеленкой. Затем наложила бинт. Я никогда не перевязывала раны. Но на вид повязка выглядела хорошо.
– Прости, – сказал Ян виновато.
Я не знала, за что именно он просит прощения. Но говорить ответное извинение не собиралась. Мне не за что просить прощения. Но пойти на ответные уступки хотелось. Поэтому я сказала:
– Так и быть. Я больше не вернусь к этому разговору. Вижу, как много крови высасывают из тебя подобные беседы.
Я сдалась и больше не стала настаивать на изменении наших отношений. Этот разговор действительно подкосил нас обоих. Мы оба были не готовы обсуждать эту тему.
Весна выдалась премерзкая. Снег отказывался таять, в начале марта стоял стойкий минус. Морозы отступили, под ногами вместо льда теперь была снежно-грязевая каша. Эта погода угнетала меня. Мне приходилось мотаться по всей московской области, где под ногами было ужасное месиво, я буксовала по снегу и грязи, ноги от усилий болели так, будто я несколько часов занималась в спортзале. Сзади джинсы были заляпаны грязью.
За ужином я только и делала, что плакалась Яну на погоду и мечтала о лете. Ян в ответ пускался в нудную философию о том, что надо любить то, что нам дано. Я злилась и кидалась в него оливками.
А на следующий день, придя после работы, я увидела на столе большой фруктовый букет из шпажек, на которых были наколоты ажурно вырезанные дольки ананаса, дыни и арбуза.
С этого дня, приходя с работы, я постоянно видела на столе эти букеты. Иногда желтые – из ананаса и дыни, иногда красные – из клубники и малины, иногда фиолетовые – из винограда и ежевики. Мы поглощали фрукты вместе с Бухсом. Эти букеты определенно скрасили мое время до прихода настоящей весны, которая наступила только во второй половине апреля.
Когда Яна не было дома, я ходила кругами вокруг запертой двери в таинственную комнату. Она не давала мне покоя. Я ковыряла в замочной скважине ключами, проволокой и шпилькой, светила фонариком, дергала ручку. Я не знаю, что вдруг вызвало во мне такое любопытство. Ян же сказал, что там нет ничего интересного, только вещи его сестры. Может быть, мне не давал покоя тон его голоса? Все, что касается Яна, не может быть простым и неинтересным. Я не могла заснуть ночами, думая об этой комнате. Вдруг Ян прячет там что-то важное? Как узнать?
Я подолгу сидела у этой двери, прислонившись спиной, и думала о том, что может быть внутри. Может, Ян – Синяя Борода, и внутри комнаты он прячет трупы своих подружек? Но тогда бы я почувствовала запах. Может, он убивает их, отрезает какую-нибудь часть тела и помещает в банку со спиртовым раствором, а труп увозит ночью и сбрасывает в реку?
Мысли об этом почему-то веселили меня. Ян не преступник. Я верила, что за дверью не будет ничего такого, чтобы могло настроить меня против него. Верила, что спрятанные в комнате секреты помогут мне получше узнать Яна, только и всего.
Я смотрела видеоролики о том, как открыть дверь без ключа при помощи подручных средств, колдовала над замком разными крючками и загогулинами, но замок был определенно не простой.
