Со стороны форта начали постреливать из винтовок и пулемёта. Так тоже задумано, теперь нам шум понадобится. И чем больше — тем лучше. Из «Барабана» тоже начали отвечать — позиционная перестрелка штука заразительная, хоть в большинстве случаев бесполезная. Разве что спать друг другу мешают.
Вот и забор. Осталась последняя трудность — перебраться через него без шума. Как только мы за ним окажемся, нас из «Барабана» никак не разглядеть будет. А мы прямо к его окнам сможем подойти. Главное, чтобы за самим забором засады не было. Недаром мы просили сегодня в эту сторону крепостную спарку
[18]
бить почаще — чтобы отбить охоту шляться здесь без дела.
Присели на колено. Я упёрся руками в шершавые доски высокого забора, ещё раз огляделся. Непохоже, что нас заметили. И светляки видны прекрасно, к тому же слепить должны тех, кто на них глазеет, ночного зрения лишать.
— Давай руки!
Двое мужиков сцепили ладони замком, и я встал в их замок левой ногой.
— Толкай!
Рванули они меня вверх хорошо, я в одно касание оказался на противоположной стороне. Почти бесшумно приземлился. В другое время кур бы всполошил в близлежащем курятнике, но теперь это не страшно — они там и так бились как сумасшедшие, напуганные стрельбой. А собаки, к моему счастью, во дворе не оказалось — пристрелили собаку. Недаром мы сегодня время от времени днём слышали выстрелы, сопровождаемые собачьим визгом. Мародёры хозяйничали, и местные кабыздохи им кругом помеха.
Едва коснувшись земли ботинками, я вскинул «маузер», уперев его прикладом в плечо. Ну, теперь только сунься кто-нибудь! Но никто не сунулся — мой маневр прошёл незамеченным. Я стукнул ладонью в заборную доску — путь свободен.
Через несколько секунд рядом со мной оказался весь отряд. Даже Полухин перебрался без проблем. С минуту сидели оглядываясь, прислушиваясь к нервно разгоравшейся перестрелке. Винтовочные выстрелы сухо лопались в ночном воздухе, как будто кто-то сухие доски ломал о колено. Отбойным молотком вмешивался в какофонию крупнокалиберный пулемёт, звонко лязгали очередями ПК
[19]
. Несколько раз разорвались мины из маленьких ротных миномётов — толку от них ноль, но всё равно шум.
— Пошли.
Я, как всегда, оказался в головном дозоре. Впрочем, кто кроме меня прослужил пять лет в эскадроне конной разведки? Только Полухин, но у него уважительная причина, почему он не может вперёд соваться. Спасибо, что вообще с нами пошёл. А поручик хоть и не дурак, а всё же штабист, у меня к самому себе доверия больше, знаете ли.
Мы быстро выбрались со двора в узкий тёмный переулок. В нём тоже никого. Но всё равно я оглядывался по сторонам не меньше минуты. Точно никого. Пересекли ещё один двор. Вскарабкались на забор, опять долго высматривали признаки врага в переулке. И опять никого. Наверное, если кто и был, то убежал участвовать в перестрелке. Или наоборот — от неё подальше.
— За мной!
Пригнувшись, почти неслышно топая по пыльной дороге, перебежал переулок, схоронился в тени забора. За мной опять гуськом все наши выстроились. Затем заглянул в приоткрытую калитку. И замер. В этом дворе кто-то был. На слух не разберёшь — заказанная нами же перестрелка всё забивала, но тянуло табачным дымом и время от времени у самого дома вспыхивали огоньки папирос.
Кто это? Не мирные жители, это точно. Те бы не вывалили из дома покурить на улицу в разгар стрельбы под боком: мало ли кого во двор занесёт. Даже если шальную пулю не схватишь, то просто на пробегающих бандитов напороться можно запросто. Значит, враги.
Обернулся, поднял распрямленную ладонь — «тихо». Затем показал всем — «ждать, смотреть по сторонам». И неслышно двинулся вперёд. Хорошо, что забор в тени и тень за ним. Никто не разглядит силуэта моей головы, неожиданно растущего в калитке. А вот я разглядеть смогу — недаром же чаёк для ночного зрения пил. И разглядел двоих с карабинами. Оба в форме какой-то «вольной роты», у обоих платки на шее. Наверняка жёлтые
[20]
, но сейчас не разглядишь — ночью все кошки серы.
Прижал к плечу приклад моего то ли длинного пистолета, то ли короткого карабина. Совместил три светящихся точки на голове одного из курильщиков. А ведь курение мы в этот мир на их голову притащили! Наградили местное население дурной привычкой, а теперь благодаря ей эти двое начисто ночного зрения лишились. И осталось мне лишь потянуть за мягкий спусковой крючок и услышать, как ударил курок по бойку и лязгнул затвор — хороший глушитель на этой пушке. А один из курильщиков, что лицом ко мне стоял, подкосившись в коленях, осел на землю с дырой во лбу. Второй подхватить его попытался непонятно зачем. Не понял даже, что случилось. Так и умер в неведении от пули в затылок.
— За мной!
Мы вновь тихо заскользили гуськом, стараясь избегать мест, где светила голубоватая местная Луна. До восхода второй, белой, ещё не меньше часа, — а вот она тени подрежет. Надо успевать до её восхода.
