— Эй, что ты делаешь? — заволновалась Марисса. Не обращая на нее внимания, я спрыгнула и попробовала шкаф толкнуть — он шатался.
— Скажи, а вы все расставили точно так же, как и было до разгрома?
— Да как же еще? Здесь захочешь один шкаф переставить, придется выносить все — не развернуться же.
— А полки в какую сторону упали? В сторону двери?
— Ну да, одна на одну и повалились.
— Значит, единственным аргументом в пользу того, что виновник разгрома — сторож, стало то, что дверь не взломана?
— Ну да, у него же есть ключи. Ну, на случай, если пожар ночью, или заберется кто… Вот он и забрался, — Марисса хохотнула, радуясь такому каламбуру, но я оставалась серьезной.
— А к окну сигнализация подключена?
— Нет, зачем?
— Ну как раз, на тот случай если в архив решат забраться с тыла.
— Да в него не пролезет никто, оно же маленькое!
Для Мариссы размер окна и впрямь был мелковат, она бы застряла уже на стадии плеч, но я вполне могла в него пролезть.
— А у вас не возникало мысли, что кто-то все-таки залез в архив через окно?
— Ты сумасшедшая, Адальстан? — покрутила пальцем у виска Марисса. — Зачем кому-то кроме сторожа в архив лезть? Не пропало же ничего…
— По-твоему, выходит, что сторож зашел, побродил по архиву, и уже добравшись до окна, начал буянить? Если у него действительно белая горячка, бесчинствовать ему полагалось, начиная от двери.
— Откуда я знаю? — нахмурилась Марисса. — Я белой горячкой не страдала, может у алкоголиков периодами бешенство наступает… Не понимаю, к чему ты клонишь, окно же не разбито! Неужели кто-то снаружи открыл, влез внутрь, разгромил здесь все, и ушел? Не верится как-то.
Марисса заволновалась. Думать, что в архив влез злоумышленник, ей не хотелось, подозреваю, она переживала, что ее же и заставят проверять, все ли на месте, но сомнения уже были посеяны.
— Смотри, — я опять взобралась на шкаф. — Кто-то открывает окно — сделать это, при нужных умениях проще простого, и, догадываясь, что окно находится под потолком, залазит в него вперед ногами. Логично же?
— Логично, — подтвердила Марисса. — Никому не захочется сломать шею.
— Снаружи, на всех окнах здания есть ставни с перемычкой, — ставнями никто никогда не пользовался, имелись они только для красоты, но сделаны были довольно качественно, и средний вес мужчины, наверное, выдержали бы. — Рискну предположить, что этот кто-то, подтянувшись на перемычке, бросает ноги в открытое окно резким рывком, чтобы приземлиться с удобством, и вот тут он натыкается на шкаф, который слишком широк для того, чтобы его можно было преодолеть, не задев. Шкаф шатается и в обычном состоянии, а если ему придать необходимое ускорение, он вполне может упасть. Падая, — я немного шкаф качнула, демонстрируя Мариссе его неустойчивость, и рукой показала траекторию его падения. — Шкаф задевает соседний, так как сама видишь — проход узкий, толкает его, тот двигает следующий, и так далее — цепная реакция.
Марисса замерла с открытым ртом, а я терпеливо ждала ответ. Спустя полминуты рот с громким лязгом захлопнулся, а делопроизводитель хрипло выдала:
— В окно влез дистрофик? И своим мышиным весом смог повалить шкафы?
— Я тоже смогу в него влезть, — скромно призналась я.
— Я, в общем-то, так и сказала, — не стушевалась Марисса. — Все еще не понимаю, зачем этому «кто-то» наш архив?
— Не знаю. Возможно, он не нашел того, что искал, а, может быть, и нашел — сомневаюсь, что все досконально проверялось.
— Проверялось, — оскорбилась Марисса, а я, не желая спорить, пожала плечами:
— Может быть, грохот его напугал и он сбежал? Тем же самым путем: через окно.
— Скорее всего, — Мариссе такой вариант очень понравился. — Наверное, стоит доложить капитану о твоих рассуждениях?
— Можно конечно, — кивнула я. — Но тогда про автограф Максимилиана можешь забыть?
— Как забыть?! — взвыла оскорбленная женщина, а я гадливо улыбнулась и заверила:
— Если кто-то узнает, что я покинула дворец, из Отбора меня выгонят. Как я тогда получу автограф принца? А если сохранишь мою вылазку в секрете, постараюсь добыть и его фотографию.
Идея с фото Мариссе пришлась по вкусу. Спорю, когда мы возвращались в кабинет, она представляла, как будет с ней засыпать, но ванильные мечтания ее пришлось ненадолго прервать.
— Можно посмотреть журнал движения архивных документов?
Без особого желания мне его продемонстрировали, я открыла последнюю страницу и обнаружила запись, содержащую номер моего личного дела. Дата возврата — число, когда я разговаривала с Мариссой по телефону, но дата выдачи отчего-то отсутствовала. Человека, который возвращал мое личное дело, я отлично знала, но подозревать, что он забрался в архив, было глупо по многим причинам. К тому же, подозрения о том, что кто-то лез в окно желая добыть мои документы, ничем не подкреплялись.
— Здесь нет даты, — я указала в пустую графу. — Почему?
— Ой, ну бывает такое — брали твое личное дело, а я забыла записать. Возвращают, а отметки нет. Забегалась, работы-то валом.
— А ты помнишь тот момент, когда брали именно эту папку? — я напряглась.
— Да конечно, — окрысилась Марисса. — Вас тут прорва ходит, никого не запоминаю, а как про тебя звезду заговорили, так сразу должна этот день в календаре красным отметить.
Стоит заметить, что слово «звезда» Марисса произносила исключительно противно. Вместо буквы «е» говорила «я», и вытягивала «а» до безобразия долго. Я вздохнула. Мариссе, повидимому, надоело быть приветливой, и она возвращалась в свое обычное состояние. К тому же, бросив быстрый взгляд на часы, я обнаружила, что уже половина второго дня, и получалось, что обещанное Его Величеству время, я потратила, лазая по шкафам в архиве.
Когда я уже закрывала за собой дверь, покидая кабинет, Марисса вдруг меня окликнула.
— Я тебе сейчас кое-что скажу, — ворчливо сказала она, когда я недоверчиво обернулась. — Но учти, тебе никто не поверит, если ты вздумаешь кому рассказать: я болею за тебя.
— Ты о чем? — я действительно не поняла, все мои мысли были о Викторе и моем нарушенном обещании.
— Об Отборе, — Марисса нахмурилась. — Не то, чтобы ты мне очень нравилась, или я вдруг разлюбила Максимилиана, но все-таки ты моя знакомая, да и вообще, намного лучше этих тупых куриц.
— Спасибо, — я растроганно улыбнулась. — Я никому не скажу, не переживай.
— Иди вон, — особых переживаний на каменном лице делопроизводителя видно не было. — И когда станешь императрицей, не забудь завезти фотографию своего мужа. И обязательно с автографом.
К машине я возвращалась, опасаясь не увидеть на стоянке машину. Виктор вполне мог оскорбиться долгим ожиданием и уехать, но он все так же полулежал на переднем сиденье, прикрыв глаза.
