Мы выстроили сценарий так, что он имел модульную структуру – чтобы различные его части можно было менять местами. Мы думали, что это очень умно и позволит нам чувствовать себя свободно при монтаже. Ну что ж, так и получилось, но свободы мы получили слишком много! И снова погрузились в хаос. Мы не знали, как собрать все «модули» воедино. У нас было сто различных способов построения сюжета, десять хороших, а девяносто – плохих. И все надо было попробовать применить. Мы провели полтора года в постпроизводстве: редактировали, монтировали, подбирали музыку, создавали компьютерную анимацию – делая то, делая это, делая всякое разное…
Поскольку мы создавали нечто необычное, важно было удостовериться, что мы не двинулись умом. Поэтому мы устраивали тестовые показы фильма перед небольшими зрительскими аудиториями. Они были полезны еще и тем, что во время этих «пробных прогонов» погружали нас, как говорят мастера дзэн, в «сознание новичка». Сидя среди людей, смотревших фильм впервые, мы будто заново знакомились с материалом и могли правильно оценить все нюансы. После тестовых показов люди говорили: фильм получается интересным. Но мы продолжали шлифовать материал. Кажется, у нас получилось выпустить двадцать «окончательных» версий. И наконец, через три года после начала нашей работы, она была завершена.
Это было захватывающее ощущение. Фильм готов. Людям нравится. Мы пригласили на просмотр потенциальных дистрибьюторов, подготовили для них маркетинговый план. Из него следовало, что аудитория у фильма имеется, хотя Голливуд в это и не верит.
Дистрибьюторы посмотрели фильм и сказали: «Да-а, интересное кино. Но публику оно не соберет. До свидания».
Тогда-то я и обратился к своему опыту работы с программным обеспечением. Когда вами на рынок продвигается какая-то новая технология, вы должны предоставить «обоснование концепции». Для нас «обоснование концепции» состояло в том, чтобы доказать: аудитория у фильма есть. Бетси стала упорно навещать директора местного кинотеатра (город Йелм, штат Вашингтон):
«Вы можете предоставить нам экранное время?»
«Не уверен, вряд ли».
«Пожалуйста, возьмите наш фильм в прокат!»
«Нет».
Но Бетси ходила и ходила. Каждый день. Туда-сюда, туда-сюда… Наконец, только чтобы избавиться от нас, директор сказал: «Хорошо. Я возьму ваш фильм. Но только на неделю показа!».
Фильм был в прокате семь недель. Через четыре недели директор сказал: «Да, я не сомневался, что вас ждет большой успех». Мы были так счастливы, что враз простили ему все и только смогли произнести: «Спасибо, дружище!» Но средства массовой информации все еще нас игнорировали.
В Портленде фильм шел восемнадцать недель. Итак, мы имели успех в двух кинотеатрах!
Причина, по которой в Голливуде считали, что наш фильм будет провальным, такова: он рассчитан на думающих людей. А голливудские «спецы» исходят из того, что массовая аудитория – это сборище идиотов, которым надо все тщательно растолковывать и показывать только то, что им уже известно. А мы сказали: «Нет, люди умные. Они любят использовать свои мозги». На самом деле, одна из наших задач – побудить людей к размышлениям. Марк любит повторять: он спит и видит, что наш фильм снова, как было в давние-давние времена, придаст процессу мышления сексуальность.
Вот так мы начали свой поход – кинотеатр здесь, кинотеатр там. Сначала действительно приходилось трудновато: привлечь своего зрителя – непростая задача. Мы встречались с руководством движения «Религиозная наука», приходили в фитнес-клубы на занятия по йоге. Я думаю, что нас по-настоящему «открыли» в кинотеатре города Темпе (штат Аризона), где фильм идет до сих пор. И это кинотеатр с одним большим экраном, а не какой-то зальчик в торгово-развлекательном центре.
Мы «покоряли» кинотеатр за кинотеатром – пока, наконец, нами не заинтересовался дистрибьютор. А дело было так. В то время киностудия «Samuel Goldwin Roadside Attractions» выпустила в прокат фильм «Безразмерный Я», и у нас частенько случались показы в одних и тех же кинотеатрах. Дистрибьюторы киностудии удивлялись: наполовину документальный фильм со странным названием дает сборы больше, чем их собственная добротно сделанная игровая картина. И это при том, что на рекламе они не экономили. Они стали присматриваться: почему у этих ребят все так здорово получается?
В конечном счете мы встретились с этими дистрибьюторами в Санта-Монике. Мы приехали туда по договоренности о показе – после успеха в Беверли, где наш фильм шел несколько недель подряд. Они спросили:
«Вы давали объявление в «Los Angeles Times»?»
«Нет, – ответил я. – Такого не было».
«Это важная рекламная акция, – сказали они. – Мы занимаемся этим бизнесом уже много лет, вам стоит дать объявление».
«Спасибо за совет, – ответил я. – А знаете, я хотел бы работать с вами, парни. Вы, похоже, в своем деле профессионалы».
Мы вместе дошли до кинотеатра, а у входа – большое объявление: «Продажа билетов на фильм «Так что же все-таки мы знаем?».
Мы вошли в зал и просмотрели весь фильм целиком. Потом дистрибьюторы задавали нам много вопросов, а когда получили исчерпывающие ответы, самый солидный из них сказал: «Я никогда не видел ничего подобного. Давайте вместе работать».
Так было положено начало широким показам нашего фильма.
Я тогда считал, что людям или очень понравится наш фильм, или они будут просто его игнорировать. Ни один из нас никогда не испытывал на себе прежде пристального внимания публики, мы никогда не общались со СМИ и не знали, чего ожидать.
И поэтому испытали настоящий шок, когда стали получать письма, полные ненависти. Нас проклинали. Нашим жизням угрожали. Боже мой, это было очень странно! Мы с Бетси перестали просматривать отзывы на нашем веб-сайте. Все равно позитивные комментарии зрителей были довольно однообразны: «Этот фильм перевернул мою жизнь!», «Это замечательно!», а вот «Вы нацисты. Без вас наша планета была бы чище!» нам читать не хотелось.
От всего этого я так плохо себя чувствовал, что, в конце концов, позвонил Джей Зи Найт. Она за многие годы уже получила свою долю угроз по почте и очень помогла мне правильно к ним отнестись. Она сказала: «Тебе не нужно обращать внимание на реакции людей – любят ли они тебя или ненавидят. Они все разные и будут относиться к тебе и вашему фильму соответственно своим предпочтениям. Ты должен сам оценивать свою работу. И если ваше творение кажется тебе замечательным, будь этого достоин. Будь счастлив – расслабившись вечерком в кресле у камина и попивая чай. Если ты позволяешь себе роскошь казниться всякий раз, когда кому-то не нравится то, что ты сделал, тогда согласись: тебе нельзя ни за что браться!»
Да, мы – я, Бетси, Марк – тогда многому научились…
Почти с самого начала в газетах писали, что наш фильм финансировался школой Рамты и создан как средство вербовки новых учеников. Мне это казалось диким: я-то лучше всех знал, кто оплачивал все счета!
Затем в «The San Francisco Chronicle» появилась статья, в которой журналистка назвала людей, что давали нам интервью, «так называемыми экспертами». Вы представляете? Эта женщина решила, что может (и имеет право!) определять, кто эксперт, а кто «так называемый эксперт»! Если тебе не понравился фильм, если тебе показалось все, что из него узнал, глупостью и враньем – ну что ж, отлично, это твое дело. Но нельзя же оскорблять ученых, посвятивших годы и годы жизни служению науке? На наш взгляд, именно они настоящие герои, а не те парни, которые мастерски бьют бейсбольными битами по мячу. Люди, что упорно и терпеливо проводят кропотливые бесконечные исследования, делая неизвестное известным, – вот герои!
