Он и сам вроде бы хотел уйти, но собеседник задержал его какой-то оговоркой. Об этом он будто бы и сожалел.
— Что я сказал? — Рабинову стало не по себе.
А вдруг он выдал себя с головой?
— Да, не сказали. Я заявил, что должен опросить всех, кто причастен к гибели Бродилова, вы согласились меня выслушать.
— Я сказал, что причастен?
— Мы с вами просто не поняли друг друга… Я не так спросил, вы не так ответили… Да и не стали бы вы заказывать Бродилова.
— У меня сейчас нет адвоката, есть просто юрист. Мне придется его вызвать. А то вдруг окажется, что это я Бродилова заказал… — с издевкой сказал Рабинов.
— Нет, я говорю, что вы не стали бы его заказывать… И вообще, не обращайте на меня внимания. Две ночи уже на ногах, ум за разум заходит, — сказал Круча.
— Вам нужно проспаться.
Рабинов усмехнулся. Он вдруг понял, что получает удовольствие, изгаляясь над этим недотепой.
— Да, вы у меня в списке последний. Сейчас поговорю с вами и отправлюсь домой… Если, конечно, вдруг сведения об убийце не поступят, — глядя куда-то сквозь него, сказал Круча.
— Какие сведения? — Рабинов не должен был реагировать на эти слова, но как будто сам черт дернул его за язык.
— Да вышли мы на след… Представляете, там целая семейка. Муж и две жены. Жены убивают, а муж их с места преступления забирает и зачищает следы.
— Жены убивают? — Рабинов разволновался.
Но Круча смотрел куда-то мимо него. Взгляд усталый. Оживился немного, сказав про семейку, и снова завял, как срезанный цветок.
— В перерывах между групповым сексом.
— Это вы о чем?
— Да странная, говорю, семейка… Правда, пропала она куда-то.
— Зачем это мне знать?
— Это не вам, а мне… — Круча натянуто улыбнулся. — Если сейчас сам себя не взбодрю, то засну прямо здесь.
— Я скажу телохранителям, они выкинут вас с третьего этажа. В полете вы взбодритесь.
— Телохранители! — Круча насторожился, как охотничий пес, который учуял запах дичи.
А Рабинов встревожился. Его телохранители знают, где находится труп незадачливого мужа. Вдруг Круча учуял это? Он же и есть пес.
— Телохранители вам не помогут… — сказал капитан и усмехнулся: — Если вдруг что.
— Что, если вдруг?
— Бродилову они не помогли… Ладно, пойду я. Пока меня тут с третьего этажа не скинули.
— Ты это, не обижайся, капитан. — Рабинов ощутил потребность загладить свою вину перед ним.
Человек выполняет свою работу, а он собак на него спустил.
— Взбодрить тебя хотел, а то ты совсем вялый…
— Эх, мне бы до этой семейки добраться… — Круча вымученно улыбнулся. — Жены меня взбодрят.
— Как они тебя взбодрят? — спросил Рабинов и глянул на него так, как будто он оскорбил его любимых женщин.
Этот мент захотел провести ночь в объятиях Альбины и Нади. Как будто они шлюхи какие-то… Хотя так оно и есть. Девочки не отказали бы менту. Но именно потому Олегу и стало вдруг до боли обидно.
Но мент и не заметил, что задел его за живое. Он поднялся, что-то промычал на прощание и был таков.
Рабинов, глядя ему вслед, взял со стола «Паркер» с золотым пером, покрутил в руках. Надо было ехать домой и лично сказать Альбине и Наде, чтобы они и носа из квартиры не показывали. Менты вышли на их след, и неизвестно, чем все это закончится.
В руках что-то щелкнуло и хрустнуло. Рабинов глянул и увидел, как из сломанной авторучки стекают на его костюм чернила. Как будто чья-то кровь на него хлынула. Уж не Бродилов ли передает ему привет?
* * *
Степан действительно устал, и ему совсем нетрудно было изображать немощность в разговоре с Рабиновым. Но эта встреча его и взбодрила. Чутье хоть и осторожно, но намекало на банкира. Спасибо Анжеле Борисовне с ее стремлением лезть ухом в чужую жизнь. Услышала про банкира, сказала, а капитан вспомнил про Рабинова. Банк «Приоритет» находился неподалеку. Круча, конечно, рисковал нарваться на отказ, но все же сунулся к банкиру и задел-таки его за живое. А что дальше?
Рабинов отправился домой чуть ли не сразу же после разговора. Неспроста это. Но как заглянуть к нему за дверь, посмотреть, кто там с ним? Если Рабинов в чем-то виновен, то он уже наверняка подключил адвоката, который прискочит по первому зову. А его телохранители стеной станут в дверях…
Они остались в машине. Сидят, зыркают по сторонам. Степана эти ребята уже в лицо знают, мимо них так просто не пройдешь.
— Да как-то слишком просто все, — сказал Комов и пожал плечами. — Киллерша ушла жить к своему клиенту.
— Если киллерша, то это уже не просто.
— Тем более…
— Телохранителей надо за жабры брать.
— Как?
— А как Юра телохранителей Бродилова выследил и взял.
— Им было проще. Они стреляли, а не вязали… Ждем?
— Ждем.
Ждать пришлось недолго. Один телохранитель, здоровяк с боксерским носом, вышел из машины и двинулся вдоль дома. Он свернул за угол, и только тогда Степан стронул свою «Волгу» с места.
Телохранитель отоваривался в ларьке. Купил пачку сигарет, пакет чипсов, две бутылки «Спрайта». Руки у него были заняты, поэтому он на мгновение растерялся, когда Степан и Комов подошли к нему. Парень тут же хватился, но было уже поздно.
— Что вы творите, козлы? — взвыл он, когда на руках у него защелкнулись браслеты.
— Вот правильно же говорят, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — сказал Комов.
Опера впихнули телохранителя на переднее сиденье и перепоясали ремнем безопасности, за который крепко взялся старший лейтенант.
— Это всего лишь смирительная рубашка, — сказал он, дернув за него.
— Это беспредел.
— Для твоего же блага, — заявил Круча, разгоняя машину.
— Ага, для моего…
Комов открыл корочки с разрешением на ношение оружия, заглянул в них.
— Ты, Константин, не колотись, — сказал он. — Мы тебя, считай, из петли вытащили. И друга сейчас твоего увозят.
— Куда увозят?
— В безопасное место… Ты думаешь, почему Рабинов вас по домам не распустил?
— Так рано еще.
— Темноты он ждет… Знаешь, кто с ним там, в квартире, живет?
— Не знаю, мне все равно.
— Так не бывает, что все равно… Баба с ним там живет, — сказал Степан, не очень-то уверенный в своей правоте.
— Ну, баба и что?
— Кого она там убила?
