— Я не знаю, что она здесь?
— Опять к словам цепляешься… Вечер уже, рабочий день закончился. Отдыхай.
— А Лизой займемся завтра?
— Может, лучше заняться любовью? — спросила она тихо, но в глаза ему посмотрела жарко.
— Да.
— Но это нужно заслужить.
— Не нужно.
— Что не нужно?
— Заслуживают женщину, а любовь просто берут.
— Прямо вот так? Совсем просто?
— Да. Если, конечно, женщина хочет.
Федот забрал у Любы пустой стакан, наполнил, вернул. Да и себя не обделил.
— А если она не хочет? — поинтересовалась Люба.
— Так никто и не просит.
— Нет?
— Да, — сказал он.
— Что да? — Люба не без обиды глянула на него.
— Да, выпьем, — сказал он, чокаясь с ней.
— А что нет?
— Нет, купаться не пойдем.
— Вот как? А я купальник надела.
— Так я и говорю, что в купальниках не пойдем.
— А без?
— Заметьте, не я это предложил!
Они выпили, пошли на третий заход, не успели опомниться, как банка опустела. Зато голова у Федота наполнилась хмелем, а тело — легкостью.
В небе ярко светила луна, по воде тянулась дорожка.
Федот показал на нее и спросил:
— А слабо по ней пройтись?
— В купальнике?
Он ничего не сказал. Просто отошел в сторонку, разделся и шагнул в воду. Сначала нога была в траве, затем наступила на теплую глину, а в самой воде по щиколотку погрузилась в ил. Не особо приятное ощущение, зато очень скоро стало глубоко. Вода чистая, теплая. Самое то.
— Не поворачивайся! — донеслось с берега.
Федот фыркнул. Только сейчас он вспомнил про несчастного Сеню, который остался без одежды. Но ему-то чего бояться? Огородами доберется до кухни, там завалится спать.
Но Люба не стала глумиться над ним. Он слышал, как она зашла в воду, зашлепала саженками, нагнала его, сбавила темп.
Федот резко повернулся к ней.
Люба сама вплыла в его объятия и сказала:
— А вот это лишнее.
— Не думаю.
Он обнял женщину. Она дернулась, но тут же сама подалась к нему и прижалась грудью. Их губы слились в поцелуе. Но ненадолго.
Люба вдруг оттолкнулась от него, вырвалась и поплыла к берегу. Он последовал за ней, видел, как она вышла из воды. Да, формы чертовски хороши, как на ощупь, так и на вид.
Люба надела сарафан на голое тело и пошла к дому, решила не поддаваться соблазну. Что ж, для женщин это не в диковинку.
Федот не роптал. Хоть какое-то, но приключение. Можно даже сказать, маленькая победа. Был клев. Даже хорошо, что рыбка сорвалась с крючка. Как ни крути, а Люба имела отношение к убийству, более того, укрывала преступницу. Нельзя вмешивать в это дело личные отношения.
Федот неторопливо вышел на берег, обсох, оделся, перекурил и только потом направился к дому. Он зашел в свою каморку, включил свет и увидел на подушке светлые волосы. Люба накрылась простыней едва ли не с головой, ее сарафан свисал со спинки стула.
— Свет выключи, — прошептала она.
Федот кивнул, выключил свет, разделся. Он нырнул и попал в жаркое бурное течение.
* * *
Петух разорался не на шутку. То ли он концерт курам на смех устроил, то ли нечисть не хотела расходиться с рассветом, но Федот устал слушать его.
Он не спал уже несколько минут, но только сейчас открыл глаза. Из окошка на пол падали снопы солнечного света, пыль плавала в них тучными косяками. Где-то рядом золотая рыбка, Федот хорошо помнил, как она билась на берегу, под ним. Это была самая лучшая рыбалка в его жизни.
Но Любы с ним не было. Ни ее, ни одежды. Зато на столе стояло что-то, накрытое чистым полотенцем. Пахло молоком и хлебом.
Федот поднялся, смахнул полотенце. Так и есть, большая кружка с молоком, лепешка и два яйца. Парное молоко — это, конечно, хорошо, но пиво лучше. Что-то не свежо в голове после вчерашнего. Но если сходить на речку, ополоснуться…
Федот оделся, вышел во двор, и его хорошее настроение мигом исчезло. Он не увидел «восьмерки». Вряд ли Люба в булочную на машине уехала. До сельпо тут рукой подать.
Из кухни вышла Раиса Евгеньевна, глянула на Федота, натянуто улыбнулась, так же принужденно пожелала ему доброго утра.
— А где Люба? — спросил он.
— Так уехала она, — ответила женщина и махнула рукой в сторону Москвы. — Гена позвонил, сказал, чтобы отправлялась.
— У вас телефон есть?
— Он в сельсовет позвонил, оттуда пришли, сказали…
— Лиза сказала?
— Какая Лиза?
— Каблукова.
— Как она могла сказать?
— Ну да, она же вместе с Любой уехала.
— Куда уехала?
— Туда. — Федот махнул рукой в сторону Москвы точно так же, как это сделала Раиса Евгеньевна.
— Не видела я Лизу.
— Значит, Люба ее где-то по дороге подобрала.
— Зачем?
— Чтобы я ее здесь не нашел.
— А зачем она вам нужна?
— А вы не знаете?
— Нет. — Женщина отвела глаза в сторону.
— Люба вам не говорила?
— Да, какой-то банкир собрался на Лизе жениться… — Раиса Евгеньевна замолчала, осознавая абсурдность повода, который придумал для себя Федот.
— Лиза хотела, чтобы банкир на ней женился. Он отказался. Тогда она убила его, — проговорил он и пристально посмотрел на женщину.
Ее мысли должны были в панике заметаться, но ничего такого Федот не заметил. Тревога, да, была. Беспокойство, но никак не более. Раиса Евгеньевна знала, в чем обвиняют Каблукову, и думала сейчас о том, как бы себя не выдать.
— Не могла Лиза убить, — заявила она.
— Это вам Люба сказала?
— Не говорила она ничего.
— А я слышал, что говорила.
— Что вы слышали?
Федот рассказал, как вчера подслушал разговор между дочерью и матерью.
— Может, вы не так поняли? — Женщина опустила глаза.
— Лиза — убийца! А Люба ее укрывает… Вы хотите, чтобы вашу дочь посадили?
— Так не было никакой Лизы!
— А почему вам нельзя говорить про нее? Раиса Евгеньевна, вы должны спасти свою дочь.
— Хорошо, я скажу. Люба считает, что Лиза ни в чем не виновата. Не убивала она никого.
