В отделе его ждал Федот. Он молча курил, пускал дым в потолок.
— Свои мысли нужно держать при себе, — сказал Степан, рукой разгоняя дым.
— А если они выхода требуют?
— Рассказывай.
— Был я у Бродиловой… Ей звонила Рыбалова, сказала, что Каблукова с ней.
— Зачем она сказала?
— Вот! — Федот поднял руку с сигаретой. — Зачем она это сказала?
— Чтобы мы об этом узнали?
— Вот и у меня появилась такая мысль. Выкурить ее пытаюсь.
— Думаешь, Каблукова пытается сбить нас с толку?
— Не знаю… Может, она действительно скрывает Лизу.
— Зачем ей это надо?
— Женская солидарность — состояние зыбкое, непостоянное, возможно, даже мифическое. Тем более что Люба еще та штучка. Мужика у Вики увела, а потом с Бродиловым переспала, чтобы не быть хуже… Что-то не верится мне в ее жертвенность.
— Какого мужика она увела?
— Крутого и жестокого. Это я о Гене Каблукове.
— Это он-то крутой и жестокий? — Степан удивленно повел бровью. — А давай-ка ты съездишь на мясокомбинат, где работал Каблуков, поговоришь с его коллегами, послушаешь, что они тебе расскажут про этого субъекта.
На столе зазвонил телефон. Степан еще не снял трубку, но уже знал, что поездка Федота на мясокомбинат как минимум откладывается.
* * *
Дом стоял на дальней окраине деревни. Из окна видны были пляж, который благоустраивал Бродилов, и участки, отведенные под элитную застройку. Банкира больше нет, а дело его живет и побеждает, работа движется. Пляж практически готов, люди уже тропинку к нему протоптали. Коммуникации скоро будут подведены к поселку.
Хотел бы Сафрон прибрать к рукам этот надел, но банк не желал продавать его по дешевке. Да и с деньгами у него сейчас напряг, все в дело вложено, на завтрашний день работает. Даже строителям заплатить нечем. А они, как нарочно, опережают график. Причем работа качественная, не придерешься. Стены в спальне оштукатурены идеально, паркет лежит ровно, под ногами не скрипит. По-другому работать на Сафрона нельзя. Это не только понятно, но и приятно.
— Алексей Алексеевич, нам бы аванс получить, — униженно глядя на него, сказал прораб, низкорослый мужик плотного сложения с маленькими глазами и волевым подбородком.
— Зачем вам аванс? Тут уже осталось совсем чуть-чуть. Закончите и получите полный расчет.
— Да ребята на выходные домой собираются, должны что-то привезти своим семьям.
— Нет у меня сейчас денег.
— Да как же нет?
— Скоро будут.
— В прошлый раз вы уже так говорили… Да и в позапрошлый тоже.
— Я сказал, что будут деньги, значит, будут, — сказал Сафрон, зевая в кулак.
— Ребята волнуются.
— Ты что, не въезжаешь? — Авторитет шагнул на мужика, но тот не сдвинулся с места и голову наклонил так, как будто собирался бодаться.
Сафрон едва успел затормозить. Не имелось у него желания врезаться в этого смутьяна. Но наказать его надо было обязательно, чтобы впредь неповадно было. Это с Кручей он не мог ничего поделать, а этого наглеца запросто срубил с ног одним ударом. Прораб сел на задницу, пальцами обжал отбитую челюсть. Похоже, он решил, что на этом экзекуция и кончилась. Но Сафрон вывел его из заблуждения очередным ударом…
Мужик запаниковал, вскочил, забился в угол комнаты, вытянул руки, закрываясь от ударов. В комнату влетел Кузя, но Сафрон его остановил. Ладно, хватит. Ему трупы в собственном доме не нужны. А то ведь будут потом тут привидения по ночам бродить.
— Еще денег выдать? — спросил Сафрон.
— Все-все, не надо! — провыл прораб и мотнул низко опущенной головой.
— Пристрелить тебя, что ли?
Сафрон увидел, как Кузя достает пистолет.
— Нет! Мы никому ничего не скажем!
— Что вы никому не скажете? — не понял Сафрон.
— Люди недовольны, даже работать не хотят. Но никто никому ничего не скажет о том, как ваши люди труп закапывали…
— Мои люди?! Труп?! Я тебе что, башку напрочь отбил?
— Может, показалось…
— Что показалось?
— Может, не было этого, никто ничего не закапывал.
— Это шантаж, да?.. Ты ничего не попутал?
— Попутал! — сказал мужик и вдруг широко перекрестился.
— Что вы там видели?
— Труп закапывали.
— Где закапывали?
— Да там вон, в лесу! — Прораб махнул рукой куда-то за озеро.
— Кто видел? Когда?
— Вы ведь знаете, какая беда тут была. Банкира убили. Вот в ту ночь и закапывали. Потом из милиции приходили, спрашивали, никто ничего не сказал.
— У тебя реально крыша съехала… Какой там труп, если все покойники на месте, в доме остались?
— Не знаю… Антон видел… За озером поселок, он там ночевал… Бабу нашел себе, приблуду какую-то…
— Короче!
— Он мне рассказал, а я велел, чтобы Антон никому и ничего.
— В ночь, когда банкира, говоришь, прикончили? — Сафрон ущипнул себя за кончик носа.
Он знал, что менты нашли киллера, который завалил Бродилова. Но сорока на хвосте принесла и сомнение. Сам Круча не особо верил в то, что банкира сделал киллер. Мент вроде как на горничную грешил… Дело не закрыто, работа продолжается. Да было бы не хило умыть на этом деле Кручу.
— Может, это и не ваши люди, — сказал прораб.
— Конечно не мои. Пришлось мне башку тебе отбить, чтобы ты поумнел.
— Просто там «девятка» была…
— И что?
— Вот Антон и подумал…
— А труп кто закапывал?
— Мужик какой-то.
— Один?
— Да вроде один. Но в машине кто-то сидел…
— Место покажешь?
— Антон знает…
— И труп откопать надо.
— Зачем? — Прораб от страха вжался в угол комнаты.
— Да не колотись ты, тебя не закопаю.
— А номера «девятки» Антон запомнил? — спросил вдруг Кузя.
— Не знаю, надо спросить…
— Кто-то идет, — услышав шаги на лестнице, сказал телохранитель.
Шаги тяжелые, уверенные. Трусливые работяги так не ходят. Вдруг местные мужики взялись за вилы? Именно так Кузя и подумал и вынул из кобуры пистолет.
Но по лестнице поднимался капитан Круча. С ним его новый опер. Такой же наглый и нахрапистый. Сафрону вдруг захотелось перекреститься. Вот кто сейчас не должен был здесь находиться, так это Круча. Но его сама нелегкая сюда занесла.
