— Обсуждаете новый сериал? — с усмешкой поинтересовался Наташин муж Сергей. Он чинил на лавочке дряхлую соковарку и вполуха слушал их разговор. — Какие-нибудь «Улицы обдолбанных ментов» или «Я всех затрахаю сама»?
— Любаша ведет следствие, — сказала Наташа, потягиваясь в гамаке. — Мы вот-вот раскроем преступление. Только не знаем еще какое.
— Я уж представляю! — хмыкнул Сергей, подходя и разглядывая Любочкины бумажки. — Ого, целое досье! Я смотрю, девочки, дело у вас поставлено серьезно. А это кто рисовал, неужели Настюха? Вот молодец!
— Она рисовала со словесных портретов, — объяснила Любочка. — Очень похоже получилось. Это главный подозреваемый, это его жена, а это незнакомец, который встречался с же…
Она осеклась на полуслове, потому что подруга сделала ей отчаянный знак: замолчи!
Наташа всегда считала, что кровь отливает от лица только у героев романов. И вдруг она увидела, как это происходит с ее собственным мужем. Он стал не просто бледным, а каким-то пепельным. Портрет незнакомца с пустым лицом он держал за края, как будто боялся обжечься. А когда он поднял глаза, в них стоял настоящий страх.
— Наташа, — тихо произнес он, — и Люба. Вы знаете, кто этот человек?
— Да в том-то и дело! — воскликнула Любочка. — Мы его только видели…
— Вы его видели — а он вас?
— Вроде бы нет. Это наша новая косметичка Лена…
— Девочки, — внушительно сказал Сергей. — Я вас очень прошу. Прямо-таки настойчиво прошу. Просто приказываю. Слышишь, Наталья! От этого человека. От всего, что с ним связано. От мест, где он бывает. Как можно дальше! На другой конец земли! Ясно?
Он почти кричал.
— Ничуть не ясно, — сказала Любочка. Мужского крика она слышала предостаточно, и ее не так-то просто было взять на испуг. — Почему?
— Сереж, ты только не волнуйся, — успокоительно произнесла Наташа. — Нас никто не видел. А уж меня там и близко не было. Ты знаешь этого типа? Кто он такой?
— Кто такой? — пробормотал Сергей. — Хороший вопрос… Это вроде как мой начальник. Но кто он такой?..
Сергей Градов выразился не совсем точно. Человек с портрета не был его начальником в буквальном смысле слова. Формально ай-тишники
[4], к которым относился Сергей, конечно, подчиняются директору по общей безопасности, но на деле он редко вмешивается в компьютерные дела, потому что ничего в них не понимает. Отделом сетевой секьюрити командовал бывший фээсбешник Павлодарский, тип скользкий, но профессионал. А генеральный, Тимофей Петрович Андрущенко, появлялся в банке не так уж часто, и Сергей видел его считанные разы. Зато слышал о нем много.
Было известно, что Андрущенко — правая рука хозяина холдинга, в который входил банк. А если точнее — то не правая, а левая, о которой правая не знает, что она творит. Андрущенко выполнял самые щекотливые поручения и решал самые запутанные вопросы. Про него рассказывали вещи, которые сотрудники частных фирм держат в секрете от своих жен не из-за подписки о неразглашении, а чтобы те спали спокойно. Приближенные называли его Тимур. Просто Тимур, без отчества и фамилии.
— Он кавказец? — спрашивали непосвященные.
Он не был кавказцем. Просто когда-то счел, что с таким именем его будут больше бояться. Он добился своего, и теперь его боялись, даже когда он назывался Тимофеем Петровичем. Но имя осталось, и он его любил. Подчиненные об этом знали.
Сергей слышал, например, историю о том, как несколько лет назад никому не известный Тимур устроился начальником секьюрити в компанию, чей хозяин был главным конкурентом босса Тимура, тоже в те времена малоизвестного начинающего предпринимателя. Разумеется, не прошло и года, как в работе конкурирующей фирмы начались необъяснимые проколы и накладки, и все кончилось банкротством, разорением и всенародным позором. Но это еще не все. В разгар катаклизмов семнадцатилетнего сына хозяина похитили и неделю держали в заложниках, пока отец не назвал реквизиты своих зарубежных счетов. После этого милиция обнаружила тело мальчика на городской свалке. Он был мертв уже шесть дней.
В мире бизнеса были склонны считать эти два события трагическим совпадением — мол, банкротство устроил Тимур, а убийство ребенка провернули посторонние, возможно, заезжие деятели. Даже российским беспредельщикам двойной удар казался слишком жестким. Можно отнять у человека последнее, но зачем отнимать все? Кое-кто, правда, подозревал, что у хозяина Тимура к тому парню был особый счет. И лишь немногие, в том числе и Сергей Градов, не сомневались, что и разорение фирмы, и похищение — дело рук Андрущенко и часть одного плана.
У Градова к Тимуру был свой счет. В банке он подружился с одним инженером, и они все договаривались собраться семьями, познакомить жен и детей, но не успели. Случилось несчастье — жена Геннадия покончила с собой. Повесилась на люстре прямо в спальне, над супружеской кроватью. Почему и как это произошло, никто не знал. На Гену было страшно смотреть, а не то что спрашивать его о чем-то.
Сергей тогда малодушно радовался, что не успел познакомить Наташу с семьей друга, — вот бы она переживала. Он вместе с другими ребятами старался, как мог, прикрыть Генку, который находился в состоянии транса, не понимал, что он делает, и сажал один ляп на другой. Но роковой ошибки избежать не удалось.
Получив приказ об увольнении, заторможенный Геннадий сперва почти не отреагировал. Но потом, наученный сердобольными кассиршами, отправился в кабинет к Тимуру и заплетающимся языком объяснил, что у него дети, мальчик и девочка. Если он останется без работы, кормить детей будет некому. Что ему делать?
И тогда Андрущенко спокойно вынул из ящика и показал бывшему подчиненному крепкую гладкую веревку.
Охранники, которые, как ни странно, оказались рядом с кабинетом шефа, быстро скрутили Гену, врач мгновенно приехавшей «скорой» вколол какой-то укол, обмякшее тело унесли на носилках, и больше Геннадия никто в банке не видел. Сергей несколько дней набирал домашний телефон, но ответа не было.
Эта история имела продолжение, о котором не знала ни одна живая душа, кроме Сергея и еще одного человека.
На следующий день после изгнания Генки его друг и главный заступник Сергей Градов получил предупреждение. Придя на работу, он обнаружил на своем столе ту самую веревку. Или, может быть, другую.
Настоящий мужик должен был пойти к Андрущенко и бросить ему эту дрянь в лицо, в его подлую морду, швырнуть со всей силы, чтоб остался след от удара. Пусть ему после этого заламывают руки, увозят в психушку и выгоняют с работы. Но Сергей этого не сделал. Не потому, что боялся увольнения или преследований. Он просто боялся. Воровато спрятал веревку в непрозрачный пакет и выбросил в мусор.
Это воспоминание до сих пор обжигало его кипятком стыда, но он знал, что, случись такое снова, он все равно не найдет в себе сил поступить по-мужски. Мало того — каждый раз, входя в свою комнату, он еще от двери с ужасом смотрел на стол.
