Борас скривился:
– Не отвлекай, у нас завязалась любопытная беседа на очень животрепещущую тему.
– У меня ничего не завязалось, – пресекла Нора. – Давайте есть.
Дальше они шли сытые и усталые. Впервые они гуляли вместе днем. По небу неспешно плыли облачные стада, делая землю пятнистой от следующих за ними теней, под ногами шуршали песок и сухие травы. Борас указал на одиноко стоявшую постройку, полузанесенную песком:
– Туда. Примечательное место. Не ошибемся, когда пойдем навсегда.
Навсегда. Нора вздохнула.
Прошел еще час, прежде чем они доковыляли до длинного сооружения с пустыми проемами окон. Крыша давно обрушилась, как и стена, где раньше помещалась дверь. Внутри бывшее здание делилось на несколько отдельных помещений. Борас прошелся по пустым комнатам и удовлетворенно сообщил:
– Как раз день пути. Идеальное место для схрона и для основательного привала.
Оставив немного воды и пищи на обратный путь, остальное они спрятали в новый тайник – в песке недалеко от здания, в ста шагах по прямой от выбитой двери. Там чужие не найдут – просто не догадаются искать далеко снаружи. А вот внутри старых зданий часто что-нибудь прячут, и Борас даже заставил Лека покопаться в углах нескольких комнат. Нашлась лишь горсть насквозь проржавевших гильз. Кто-то держал здесь оборону от кого-то. Теперь даже костей не осталось, все съел песок, и спрятала трава.
– Объявляю ночевку, или как это называется, если спать днем? Дневка? В общем, пора отдохнуть по-настоящему. – Борас показал руками вокруг себя. – Размещаемся прямо здесь, отсюда хорошо просматриваются окрестности.
– Я буду спать отдельно, – уведомила Нора, – в другом помещении.
Борас равнодушно пожал плечами. Сволочь. Если Нора ему интересна, мог бы не согласиться, предложить что-то другое, сослаться на грозившие ей опасности или непреодолимые обстоятельства. Пусть даже преодолимые, но на которые не захочется тратить времени или сил. Она, когда нужно, придумывает, чтобы получилось, как хочется. Выходит, ему не хочется?
Парни остались на месте, она вышла. За стенкой была такая же комната с небом вместо потолка. Лежа можно глядеть прямо в окно – столько песка и пыли нанесло поверх рухнувших останков за многие годы.
Как же красиво открытое небо! Век бы так лежать и смотреть, как плывут облака.
От небесных красот отвлекали земные проблемы. Ноги страшно болели. Никогда в жизни Нора столько не ходила пешком. Сшитые из старой куртки мокасины почти развалились, и обратно, видимо, придется идти босиком. По раскаленному песку, острым камням и колючей траве. С болючими прорвавшимися мозолями. Озеро, понятно, теперь придется обходить, а это лишние часы пути. Значит, в обратную дорогу нужно отправиться пораньше. Для парней ничего страшного, если немного запоздают, а она обязана успеть до рассвета.
Тело первым среагировало на движение и машинально сдвинулось под защиту стены, а рука выставила нож.
Во внутреннем дверном проеме показался Борас. Он прижал палец к губам, глаза указующе скосились на соседнюю комнату.
Нора вернула нож на место. Борас присел на землю рядом с ней.
– Я пришел кое-что сказать. Это очень важно.
Нора замерла. Сердце гулко стучало в барабанных перепонках.
– Мы передумали. – Борас поднял на нее до предела серьезный взгляд. – Мы уходим сегодня.
Нора проморгалась. Наступил момент истины. Предложит ли Борас идти с ним? Если да – пойдет ли она, бросив отца, племя и всю знакомую жизнь, обменяет ли ее на пугающую, но манящую неизвестность с тем, к кому ее тянет?
И если она согласится идти с ним – то в качестве кого?
Самое обидное, что тело уже все решило. Неважно, в качестве кого она пойдет. Неважно, куда. Главное – с ним.
Ее нервное молчание он принял за сонливость, из которой до сих пор не выбралась, и пояснил:
– Ничего хорошего дома не ждет, зачем же время тянуть? – Он помедлил. – Получается, что эти часы – наши последние часы вместе.
Он прилег рядом – на небольшом расстоянии, потому что Нора отпрянула, как только оказалась в досягаемости его рук.
Она сделала это бездумно. На самом деле ее влекло к нему, в сладкий плен, в котором хотелось забыться…
К ней потянулась рука. Вовсе не к рюкзаку. К щеке. Ласково погладила. Губы, вкус которых она не могла забыть, нежно вышептали:
– Горбушка…
Сколько же чувства было в этом голосе! Только слово выбрано не то.
– Мне больше нравится, когда называют по имени.
– Нора…
Их руки переплелись сами собой, а тела с нарушением всех законов природы вдруг оказались рядом, хотя только что были далеко.
– Я держу слово: рюкзак не трогаю.
– Да…
Тишина бывает громче грома, она билась в ушах кровавыми волнами, бесилась ярким пламенем на щеках, гремела случайными шорохами, будто ударами молота о подвешенный рельс.
– Бор!
Нора и Борас застыли.
Зовущий шепот сменился приближаювшимися шагами. Борас резко отстранился.
– Я здесь.
Показался встревоженный Лек.
– Я тебя потерял. Думал, что-то случилось.
– А чего сразу сюда приперся? – не выдержал Борас. – Может, я в кустики отошел.
– Я ждал. Тебя не было. И за Нору я тоже переживал, поэтому пришел посмотреть, что с ней, – стал оправдываться Лек.
На Нору он не смотрел. Он все видел. И болтал от неловкости, которую застукавшие почему-то испытывают сильнее, чем те, кого застукали.
А Норе очень хотелось, чтобы он сгинул, исчез, провалился…
Но Лек сказал такое, что пелена упала с глаз.
– Раз все не спят, может, уже домой пойдем? Времени впритык, а у Норы ноги сбитые, и мало ли, что еще в дороге случится.
– Не накаркай,– протянул Борас и с удовольствием потянулся. – По-любому успеем до женского часа. А сейчас всем надо отдохнуть. Иди спать, сюда тебя не приглашали.
Ссутулившаяся спина Лека исчезла в проеме.
Нора подавила вспыхнувшую злость – это не поможет. Уже ничто не поможет. Из горла презрительно вылетело:
– Говоришь, уходите сегодня?
Борас хмыкнул:
– Пошутил. А вообще я хотел узнать: когда пойдем по-настоящему – ты с нами?
Слова, которых она ждала. Но не таким тоном. Не в такой ситуации.
Она молчала. Он продолжил:
– Можешь не отвечать. Очень возможно, что тебе придется идти со мной.
«Придется»?!
Он улыбнулся:
– Забыл сказать: мы теперь жених и невеста. Вчера отец сосватал нас.
