– Мать в курсе, куда я собирался и зачем, она не знала только конкретного дня. Сестры погорюют, но вскоре вернется отец, и радость их излечит. А мне в другую сторону. Кстати, возможно, что вы захотите пойти со мной. Слышали про Колесницу-в-Небеса?
Энт поморщился, но сказать ничего не успел, заговорила Мия:
– Извозчик – это же сказка, легенда, похожая на ловушку: несите ваши денежки, мы отвезет вас на Небеса к всемогущим богам, и они исполнят любое желание. А то богам больше заняться нечем. Любое оружие отправляет на небеса не хуже.
Когда-то Ош тоже так думал. И все же Нора улетела и не вернулась. Последнее могло быть плохим знаком, если бы она заранее не удостоверилась, что Колесница работает, а Небеса реально существуют. Другое дело, что Небеса каждый представляет себе по-своему. И богов. И их замыслы.
– Если бы боги существовали, – продолжала Мия, – прежде всего они навели бы на Земле порядок.
Ош с усмешкой повторил ее же слова:
– А то богам больше заняться нечем.
Если никто не видел богов – как можно понять их действия и тем более представить их цели?
Глава 3
К Дороге они вышли в сумерках. Пыльный ветер овевал асфальт, сильно изъеденный временем, из трещин пробивалась хилая трава.
– Быстро сворачиваем, – Ош мотнул головой в сторону.
– Проблемы? – Энт прищурился на горизонт.
– Пока нет.
Вдали кто-то двигался – очередной запоздалый караван или отъявленный путешественник, торопившийся на ночевку под крышу поста. Или солдаты, охранявшие официальный тракт между племенами – Дорогу патрулировали и на необитаемых нейтральных землях. Ош единственный заметил далекое движение, но ему поверили безоговорочно, до сих пор в подобных случаях он ни разу не ошибся.
В глубокой впадине, где они спрятались, оказалось сыро, вместо уже привычных колючек вокруг буйно росли кусты с мясистыми листьями. Когда Ош объявил, что угроза с Дороги миновала, они стали копать в восемь рук. Затраты времени и труда себя оправдали – на глубине около метра появилась влага. Мокрую землю набирали в тряпки, Энт и Ош с силой выкручивали их, и драгоценные капли постепенно наполнили фляги. Настроение резко улучшилось.
Попасться на Дороге без документа было равносильно изощренному самоубийству, и пришлось вновь уходить в пески. Но теперь, с водой, это было не страшно.
Уже в полной темноте они оказались у пограничного поста азаров. По нескольким деталям Ош дорисовал в голове остальное. В свое время отец провел его по окрестностям города и объяснил, чего опасаться человеку, который видит не все. Но прошли годы, и многое могло измениться.
– Что вы видите? – спросил Ош.
Энт кивнул сам себе:
– Я так и думал. У тебя что-то со зрением. Сначала мне казалось, что ты видишь в темноте. Затем, в дороге, когда твои ступни осторожно ощупывали, куда наступить, показалось, что ты больше ориентируешься на слух. Но ты все же видишь, причем даже то, что недоступно другим. Ты мутант?
– Что вы видите? – нервно повторил Ош.
Подтверждать или опровергать он не стал. Догадки догадками, а правды спутникам лучше не знать. Не знают – не выдадут, это лучше для всех.
Мия стала объяснять:
– Мы достигли границ племени – впереди стоит раскрашенный черными полосами столб с древним дорожным знаком. За столбом слева от Дороги – небольшое здание, в одну сторону от него, где дверь, отходит огромный плоский навес. Оконные проемы заложены камнем, в них узкие бойницы. Людей не видно.
Все правильно, цель достигнута. Когда-то здесь заправляли самодвижущиеся тачки, но горючее выкачали еще во времена большого беспредела. Теперь все покрылось ржавчиной, чьи лохмотья на железных конструкциях колыхал ветер, под навесом на растянутых между опор шлангах сушилось белье, другие шланги свисали с металлических ящиков, извиваясь черными змеями – давным-давно порвавшиеся и никому не нужные.
Ош объяснил Энту задачу, обрисовал возможные осложнения и остался наблюдать из темноты. Мия с Саном прошли с Энтом чуть дальше, чтобы оказаться на виду поста, там она спрятала под полой плаща автомат, они с мальчиком накинули капюшоны, а безоружный Энт с поднятыми руками направился к посту.
В здании заметили посторонних, пронзительно заверещал свисток – местный сигнал тревоги. Из здания выбежали несколько человек, Энта взяли на прицел два лучника, а один солдат, поигрывая длинной саблей, направился навстречу. Когда между ними осталось метров десять, Энт остановился.
Пожевывая блеклую, словно выгоревшая солома, бороду, солдат в каске с приделанными коровьими рогами долго смотрел на Энта. Ош думал, что пройдет еще минута вязкого ожидания, и Энт не выдержит и бросится на постового. Обошлось – солдат, наконец, заговорил:
– Шатуны?
– Переговорщик. Есть, что предложить.
Ответ понравился, усы солдата раздвинулись в спрятанной под ними улыбке.
– Почему у нее лицо закрыто? – постовой указал на Мию.
– Мы вас не знаем. Везде разные порядки. У многих соседей женщины закрываются, мы не хотели рисковать.
Ош выбрал правильное место: его увидеть не должны, зато все слышно. И голос солдата показался знакомым. Кажется, он знал говорившего. Только борода сбивала с толку.
– Не хотели рисковать? Вы пришли не по адресу. Что принесли? Или бабу на подорожную меняешь? Сразу скажу: несерьезно. Я обязан вас арестовать. Считаю до трех. Два. Если не назовешь причину, по которой я должен продолжить с тобой разговаривать…
– Автомат в рабочем состоянии.
Бородач замер.
– Давай так, – сказал он, наконец, и тон был вполне дружелюбным и нарочито договороспособным, – орел или решка? Угадаешь – торг продолжается, нет – прости, брат, судьба. Я вызову подкрепление, и вас торжественно проводят в город.
Свободной левой рукой солдат вынул из кармана монетку.
На этот счет переговорщика инструктировали.
– Кидать будет каждый? – спросил Энт.
– Обижаешь. – Бородая убрал саблю в ножны, теперь у него обе руки стали свободными. – Конечно, каждый. Для надежности – каждый свою. До перевеса в чью-то пользу. У тебя есть монета? Могу дать. – Вторую монету он достал из правого кармана и сразу объявил: – Орел!
Энт протянул руку к первой монете, которую солдат оставил для себя:
– Дай мне эту, мне кажется, она счастливая. И орел пусть будет у меня, гостям надо уступать.
– Неплохо соображаешь. – Бородач спрятал монеты обратно в соответствующие карманы. – Бабе твоей сколько стукнуло?
– Не твое дело.
– А если предложу махнуться не глядя? Моей восемнадцать годков. Ядреная, что арбуз. – Он обрисовал ладонями округлый силуэт. – Спорим, ты не в курсе, что это такое?
