– Если я быстро двигаюсь, и вообще – много двигаюсь, то есть хочу просто ужасно. Не знаю почему, но только знаю – это правильно. Чтобы быть сильным и быстро двигаться, мне надо много есть. Иначе могу просто заснуть.
– Неужели ты все-таки совсем ничего не помнишь из своей жизни? – снова не выдержал Юсас. – Ну хоть что-то помнишь?! Хоть что-то?!
– Я тебе уже говорил, – пожал плечами Дегер. – Зачем спрашивать одно и то же? Если я что-то узнаю, вспомню – обязательно тебе расскажу! Обязательно!
Юсас замолчал, задумчиво глядя в потолок. Дегер же продолжал насыщаться. И вдруг Юсас неожиданно для себя спросил:
– Дег… скажи… вот ты согласился участвовать в боях – зачем? Ведь тебе ничего не нужно – кроме как поесть, поспать! Ты ничего не боишься, ты не хочешь стать богатым и знаменитым – почему ты согласился?
Дегер задумчиво посмотрел на Юсаса и даже на время перестал жевать. Замер, будто прислушиваясь к тому, что творилось в его голове. Потом медленно, выбирая слова, ответил:
– Ты знаешь… когда я вышел на площадку, у меня появилось странное ощущение. Мне показалось, что это со мной когда-то уже было. Что я стоял вот так, в кругу, и вокруг были зрители. И они так же кричали, шумели… только вот деньги не бросали. А в остальном – все так, как и положено. И когда я соглашался… вначале – ради тебя. Я знал, как ты хочешь выбраться из низов. Понимал, как тебе это важно. А потом вдруг понял – не только ради этого. Еще – это ПРАВИЛЬНО. Понимаешь? Нет? Да я сам не понимаю. Так что… В общем, я знаю, что должен это делать. Должен! Я будто бы для этого и рожден. Вот так, братец…
– Как ты меня назвал? – Юсас вздрогнул, закусил губу. Потом подсел к Дегеру поближе и прижался головой к его плечу. Плечо пахло потом, кровью, а еще кашей, в которой густо торчали аппетитные кусочки мяса. Саголь хорошо кормил своих бойцов. Без изысков, но хорошо.
– Как я всегда хотел, чтобы у меня был старший брат! – голос Юсоса сорвался. – Чтобы защищал меня! Чтобы заботился обо мне! А я – о нем! Чтобы была семья! А может, ты и есть мой брат? А что – мамка родила, да и забыла, что тебя родила! Она такая сволочь была… ну такая сволочь! Гуляла!
– Нельзя так о матери! – голос Дегера был сердитым и жестким. – Какая бы она ни была – она мать! Ты – частичка ее! И я знаю, что так говорить о матери НЕЛЬЗЯ! Больше так не говори, ладно? Я расстраиваюсь. И сержусь.
– Не сердись… – Юсас кусал губы, чтобы не расплакаться. – Она все время пила. И жевала наркоту. А если не жевала и не пила, то валялась в отключке. А если не валялась… то добывала деньги на вино и наркоту. Не хочу о ней! Вообще – не хочу! Ты мой брат! Теперь я точно знаю – брат! Отцы у нас разные, а мать одна! Вот! Потому Создатель нас и свел! Чтобы мы нашли друг друга! И вот что – давай мы больше не будем заниматься боями? Ну ее к демонам, эту Арену? Заберем наши деньги и уйдем! В столицу уйдем! Купим там дом, лавку купим! Будем чем-нибудь торговать! У нас теперь много денег! Очень много! Нам хватит! Проживем! Давай?
– Я подумаю, – Дегер как-то по-детски, ясно, светло улыбнулся, и у Юсаса защемило сердце от тревоги и жалости. – Этот бой проведем и подумаем вместе. Почему бы и нет? Уйти в столицу… мне эта идея нравится. Только немножко еще побудем здесь, ладно?
– Ладно… – Юсас вздохнул, потом отпрянул от Дегера и заглянул ему в лицо. – Скажи, а ты уверен, что сможешь? Ну… с мечом? Если ты его никогда в руках не держал?!
– Я же тебе сказал, – поморщился Дегер. – Это не важно! Ты пойми, искусство владения мечом важно тогда, когда противники почти равны. А если один из них быстрее и сильнее другого? Настолько быстрее и сильнее, что, как бы они ни владели искусством мечного боя, все равно не смогут его победить! Я тебе вот что скажу, братец… делай ставки на меня как можно быстрее и на возможно большие суммы. Знаешь почему?
– Почему? – с любопытством спросил Юсас, уже догадывающийся, о чем пойдет речь.
– Потому что скоро никто не будет ставить против меня! – Дегер посмотрел на Юсаса и подмигнул. – В этом городе! Еще три-четыре боя, и люди все поймут.
– И мы тогда уйдем, да? В столицу! – задохнулся от восторга Юсас. – Так чего нам ждать? Вот закончишь с мечниками, и уйдем!
– Давай я вначале поем, потом закончу с мечниками, а уж потом подумаем, ладно? – Дегер заработал ложкой, а Юсас, уже наевшийся и довольный, встал и отправился в угол, на широкий топчан – отдыхать! У него было такое ощущение, будто это не Дегер скакал по площадке, а он, Юсас. Болели мышцы, болели жилы, тряслись руки и ноги – так он напрягался и так переволновался. Ему нужно было успокоиться, иначе голова просто лопнет от давления мыслей и бурлящей крови. Но стоило закрыть глаза, и пришла мысль: «Я не сделал ставку! О демоны! Я не сделал ставку!» И Юсас, будто его пинком сбросили с лавки, вскочил и помчался в кассу.
Трибуны гудели… И пахли. Пахли дымом курений – никто не запрещал курить наркотики. Пахли съестным – везде по проходам между рядами пробегали ушлые разносчики пирогов, пирожных, жареного мяса и рыбы. Покачиваясь под тяжестью бочонков и бурдюков, ходили пивники и винники, в глиняные, медные и серебряные кружки разливавшие пенящуюся красную, золотистую и розовую жидкость.
Цены на питье были разными, даже то, в какую посуду наливали это самое пиво либо вино, – зависело от цены напитка. Само собой, пить из серебряных кружек было гораздо дороже, чем из простых деревянных или глиняных. Даже маленьким детям известно, что серебро благословенный металл, который убивает лихорадку и другие болезни. Те, кто ест и пьет на серебре, болеют гораздо меньше. Ну а раз серебро дорогое и гонит демонов болезни, то и попить из него стоит дороже. Трудно представить – сколько серебряных империалов надо потратить, чтобы сделать хотя бы одну кружку из серебра!
Люди ели, пили, обсуждали поединки, смеялись, ругались… даже дрались – но таких сразу же выводили из Арены прочь. Драться можно только на площадке для боя. Все остальное запрещено.
Юсас поставил все деньги, что у него были. И поразился тому, что никто в кассе этим удивлен не был. Ставки в несколько десятков золотых конечно же событие не частое, но и не такое уж редкое. Юсас не знал, что сегодня были утеряны и выиграны целые состояния. Такие, какие ему и не снились.
А вот Вожак в это самое время пребывал не в грустном настроении, а в самом что ни на есть яростном. Ему хотелось убивать, в первую очередь убить кого-то из руководства Братства. А может, даже всех Братьев – сверху и донизу. Это по их милости он потерял огромную сумму денег, на которые обычный человек мог бы безбедно жить до самой своей смерти да еще и оставить приличную сумму детям и внукам.
А еще мучила мысль о том, что хозяин Арены сейчас смеется – злорадно и весело. Да еще и показывая на разоренного Вожака своим холеным пальцем с вечно чистыми, отполированными ногтями! Проклятый модник, столичная штучка! Тварь! Тварь!
Саголь и правда смеялся. Он стоял возле маленького узкого окна напротив того места, где сидел Вожак, и с трудом удерживал себя, чтобы не пойти и не поинтересоваться успехами своего дорогого друга. Не потерял ли он чего-нибудь?! Неужели проигрался?! Неужели ввалил в ставки такую сумму, что другой горожанин, потеряв эдакое богатство, сразу повесился бы?!
