Сегодня вода была холодна и отражавшийся в ней театр тоже. Только изредка он позволял себе ухмылку, стоило только проплыть какой-нибудь утке. Колонны дрогнули в воде, дернулись было за уткой и остановились – «Утиная неохота». В этот день, как и во все остальные пасмурные дни, настроения у театра не было, не было никакой охоты играть эту классическую постановку. Изредка дверь открывалась и закрывалась, пропуская за билетами зрителей. Актеры всегда пользовались служебным выходом. Но это лишь до 18.30, когда зрители то по привычке, то по существу начинали все чаще дергать тяжелую дверь. Та играла один и тот же стремительный скрипичный концерт. В основном за вход отвечали мужчины. Они галантно открывали дверь, словно толстую обложку драматического романа, перед дамами, те проскальзывали во внутрь, уводя за собой кавалеров. Дальше – девочки к зеркалу, мальчики в гардероб, сдавать тепло. С этого места и начиналось действие. Зрители сами заводили это броуновское движение чувств. Взбивая его винтовыми лестницами в крем занавеса. С этого места мир выражался талантами. Прямо в зал. Знали бы они, люди, как страшно на сцене, страшно одиноко, потому что каждый играет сам за себя. На сцене, как на операционном столе. Артиста ослепляет холодный свет софитов. Операция на душу населения началась.
Любо 5,5
– Я второй раз замужем, первого увела стюардесса.
– А я своего увела.
– Сердца у тебя нет.
– Любовница на то и любовница, что ей сердце, собственно, и не нужно.
– Значит, тоже была вначале любовницей?
– Была любовницей, а стала вдруг женой.
– Не у меня случаем увела?
– Мир тесен, но не настолько.
– Ненавижу разлучниц.
– То есть у вас на меня аллергия?
– Аллергии нет, но осадок остался.
– Может, просто не выспались?
– Не высыпались, теперь он спит с другой. Шутка. Тупая.
– Спать надо на своем диване, а не пытаться разложить другой.
– На некоторых действует высота.
– Самое смешное, что специально для меня купил бизнес-класс.
– А куда летели?
– В Италию.
– Там же полно Казанов.
– Да, но это уже было после.
– Как тебе во втором?
– В повторном браке главное – не повторяться.
– Теперь только эконом летаете?
– Не важно, главное летать.
– А чего еще можно ожидать от отношений с женатым мужчиной? Счастья уж точно ждать не стоит.
– Вопрос в потребностях. Если она хочет большой и чистой – то какого она забыла в женатом мужчине.
– Может, мартини, может, свиданий, которых давно не было, может быть, забыла перчатки, решила вернуться.
– Все это понимают, но всякое бывает. Да и сердцу не прикажешь, кого любить – женатого или нет.
– Сердцу вообще не прикажешь, тем более если кому-то его уже отдал.
– Спать с женатым – все равно что брать в аренду.
– Все же лучше, чем ипотека. Как у красавицы Хэпберн, которая была любовницей целых двадцать семь лет.
– Видимо, хорошо любил.
– Римские каникулы.
– Каждый день завтрак у Тиффани.
– Выплатила?
– Любовник умер.
– Вредно жить на два фронта.
Психо 13
– Судя по этому опусу, у нас теперь с вами много общего. Оба на измене.
Герман рассмеялся шутке. «Умная девушка… женщина… баба – сколько в ней всего».
– Люди не меняются, но способны изменять, – снова мельком посмотрел он на обложку и перевернул еще одну страницу.
– Я бы сказала, для того чтобы меняться, некоторые начинают изменять.
– Вы самокритичны.
– Я абсолютно не комплексую по поводу измены, особенно если это чистая физиология.
– В вашем случае, я бы сказал, даже геополитика.
– Сейчас вы похожи на святого отца, который пытается направить меня на верный путь, вывести с колеи, поднять с колен, – поправила платье, в которое были завернуты колени, Саша, когда она подложила под себя ноги, усаживаясь в кресле. Кресло было большое, кроткому телу Саши там можно было жить, жить счастливо.
– Святой не святой, но часто бывает, стоит только человеку оступиться, поднялся, отряхнулся, чтобы идти дальше, даже пошел, да сбился малёк с курса, жизнь его пошла по кругу, зациклился.
– По-вашему, большая разница, между меняться и изменять?
«Все-таки она заметила, что нравится мне», – начал быстрее перебирать четки Герман, чтобы найти баланс.
– Если говорить про мужчин, то нет. Изменять – это следующая стадия.
– А последняя какая?
– Менять.
– То есть? – поправила Саша волосы, открыв на мгновение большой красивый лоб, за которым мысли, как на Wall street: риски, эмоции, ставки, падение курса, подъем акций…
– То есть, если женщина хочет как-то кардинально перевернуть свою жизнь, ей необходимо пройти все три стадии. Несчастье – застрять во второй, да и в первой тоже не подарок. Постоянно жить с одним желанием что-то изменить, но ничего не менять.
«А как же мужчина? Что происходит в его душе? Неужели он ничего не чувствует? Просто поднимет антенну, настроит свой приемник, поймает волну – и айда качай… до оргазма. Как это по-мужски. Раскачивай лодку, пока не перевернется. Пока девушка с веслом огребает по полной, мужчина выходит чистым из воды», – смотрела Саша вопросительно на Германа в ожидании, когда он дочитает в ее голове очередную мысль. Герман наконец-то моргнул, прочел, перевернул страницу.
– Что касается мужчины, то он может жить в трех стадиях одновременно, не чувствуя при этом угрызений совести. Он может уйти в работу, в запой, в себя, вообще у него больше дверей.
«Проще простого вечером выпить, закусить, лечь на футбольное поле или запутаться в сети. А ты попробуй не смотреть, не пить, не путаться. Попробуй просто пообщаться с женой или с ребенком».
– Женщина так не может, сколько бы она ни уходила, будет возвращаться, инстинкт заботы о ком-то не даст ей сорваться с орбиты. Ей надо кого-то любить, греть, кормить молоком. Ей надо гораздо больше, чем мужчине.
«Сейчас он скажет: Не больше, ей нужно все», – выжидательно смотрела в глаза Герману Саша.
«Нет, не скажу», – отрицательно покачал он головой.
– Вы сейчас в какой стадии?
– В третьей, развелся, живу.
– А раньше не жили?
– Жил, но по-другому, не так, как хотелось бы, – он посмотрел внимательно на Сашу, пытаясь разобрать эмоции. Ее ситуация была ему предельно ясна. Однако отпускать девушку не хотелось.
