Так и поступили. Причём, самого Бориса Круглова уговаривать на объяснения не пришлось.
Хотя то, о чём он говорил, выглядело как страшная выдумка:
— Прошёл, значит, в свою прежнюю палату, а там уже и матрас на моей кровати завёрнут.
4
Далее Борис Иванович рассказал в доступных собеседникам подробностях о том, что удалось выяснить, со слов соседей по палате.
Сначала первый здешний знакомый Кирюха Колегов, а потом и сам авторитетный гражданин Михаил Терентьевич Сметанин поведали Круглову о событиях, произошедших в палате после его ухода.
Мол, после того, как, не прощаясь с соседями по палате, он смылся по-английски «в туалет», его ещё достаточно долго ждали:
— Намериваясь узнать что-либо нового от человека из «другой среды обитания».
Но, после того как его так и не оказалось и спустя несколько долгих часов, на отведённом лечащим врачом «спальном месте», все находившиеся тут на излечении поняли:
— Скорее всего, чистюля «дал отсюда дёру».
А тут, как раз, к одному из сопалатников — тому самому «Сметане», как выяснилось, весьма уважаемому не только здесь, но и по основному месту обитания бродяг на полигоне твёрдых бытовых отходов, заглянул «приятель по этой самой свалке».
Того только что доставили в городскую больницу не только с расстройством желудка, но и всеми симптомами гепатита, успели накормить и указали на отведённую ему койку.
И вот она-то, как раз, не очень понравилось новенькому пациенту инфекционного отделения.
Он пожаловался своему приятелю по свалке на то, что койки в такой удобной и комфортной палате, как у Михаила Терентьевича, ему не нашлось, а потому разместили прямо в коридоре.
— Вот мы ему и посоветовали тогда «без кипиша», занять твою, явно, освободившуюся шконку, — простодушно объяснил Михаил Сметанин. — Ведь поняли, что ты, братец, человек не из простых, и так просто с нами лечиться в равных условиях просто не намерен.
Опешивший от всего того, что услышал, Борис Круглов только на то и решился, что в малейших деталях расспросил собеседников о том, что было потом.
— Ну и что было? — это уже заинтересовался его сведениями Артур Беликов, которому самому сейчас не терпелось дойти до момента кончины пациента, попавшего в больничный отчёт под именем «Бориса Ивановича».
Словно потакая ему, Борис Круглов и теперь не стал ничего скрывать ни от любопытного приятеля, ни от собственной жены.
Ответил как на духу:
— Кирюха тогда не стал откровенничать в присутствии авторитетного «Сметаны», но догнал Бориса Ивановича в коридоре и подробно рассказал, что видел, дескать, как ночью приходили пара верзил в белых халатах делать процедуру тому, кто твою койку занял, звякали пробирками и шприцами, а перед рассветом тот и отошёл.
После всего услышанного наступило по времени довольно долгое молчание, и необычно тяжкое по своей сути.
Все трое стали понимать, что дело, явно, не чистое.
— Опять ты ввязался туда, куда не следует! — набирая обороты перед новым скандалом, заворчала Алла Николаевна. — В самую паршивую историю из тех, что была возможна!
Так как опровергнуть её обвинения у мужчин, в том числе и того, кому адресовались упрёки, не имелось аргументов, то обладательница сурового характера продолжала изливать горечь, накопившуюся у неё на, израненном бедою, сердце.
— Теперь и сам окончательно пропадёшь, как тот, за кого тебя приняли, — констатировала Алла Николаевна. — Заодно пострадают ни за грош и другие, совершенно безвинные люди.
Присутствовавший при рождении столь серьёзной и, явно, очередной семейной сцены Артур Беликов всё же не остался совсем в стороне от этой истории.
Он разрешил её к общему, если можно так сказать, удовольствию:
— Вы, Алла Николаевна идёте сейчас в приёмную, — заявил он. — Скажите, что муж, якобы, накануне просто ушел из больницы.
Не остался забытым и повод к такому поступку:
— Мол, потому, что как у безработного у него и медицинского полиса с собой не было и нет.
Сам Борис Круглов, как ни паршиво было у него в тот момент на сердце, все же ему тоже по мере сил и возможности вполне артистично подыграл.
С плохо проявленной бодростью он не только подхватил, но и развил, предложенную Беликовым, идею.
— И скажи там, дорогая, что к ним назад я никогда больше не вернусь, — заявил Борис Иванович. — Могут окончательно и бесповоротно выписывать из больницы за нарушение режима лечения!
Успокоившаяся после этого разговора Алла Круглова так и поступила, как ей посоветовали мужчины.
Но, обратившись в приёмную главного врача, она, вдобавок к советам мужа и общего знакомого, аргументировала своё обращение к руководству больницы тем, что не хотела бы:
— Чтобы, по неизвестной причине, под именем её вполне живого супруга похоронили кого-нибудь другого.
Получив заверение о том, что недоразумение будет улажено, она не стала возвращаться туда, где её оставался законный «воскресший из мёртвых» супруг, а пошла прямо на выход из здания Городской больницы, по направлению к остановке общественного транспорта.
Ведь всё необходимое, что от неё было нужно, Алла Николаевна уже выполнила, когда прежде с собой у жены Бориса Ивановича была полная сумка одежды, ныне оставленная ею в кабинете завхоза, откуда сама она отправилась на приём к главному врачу лечебного учреждения.
И всеми этими вещами в её отсутствии распорядился недавний «покойник», воскресший и желавший поскорее уйти из больницы домой.
5
Переодевшись в своё: сменив на свой, принесённый женой из дому, цивильный наряд чужую больничную пижаму, Борис Иванович был готов оставить это медицинское учреждение, едва не ставшее, конкретно для него, самой настоящей смертельной западнёй.
Напоследок, виновато извинившись за доставленные неудобства, он простился с Артуром Беликовым.
Затем ушёл.
Сделав это не как все, а через служебный выход:
— Чтобы «не светиться» лишний раз, не столько перед, не слишком бдительными, больничными вахтёрами, сколько перед неизвестными лицами из числа своих недоброжелателей.
Тех самых, кто успел минувшей ночью побывать, в его отсутствии, в перенаселённой палате инфекционного отделения. И, нисколько не стесняясь бациллоносителей из числа бродяг со свалки твёрдых бытовых отходов, оставили там одного из них бездыханным.
Ну а так, как Борис Иванович не желал подвергать себя такому же дополнительному риску, то отправился он «на волю» вкруговую. И этим, более долгим и несколько кружным, зато верным, путём, Борис Иванович вполне благополучно выбрался наружу из бесконечного лабиринта коридоров лечебного учреждения.
