— Последний вопрос! — Марото пришлось едва ли не кричать, чтобы вытолкнуть эти слова из горла. Весть о смерти Канг Хо почти довела его до отчаяния, однако нужно было еще узнать, что случилось с остальными друзьями. — Приятель, расскажи-ка поскорей, что произошло после моего исчезновения. Вы пришли сюда, Чи Хён и Канг Хо, а что с...
Марото хотел произнести имя Пурны, но в этот момент молния ударила в соседнюю башню, и, даже когда грохот умолк, дождь продолжал яростно колотить по крыше, и трудно было разобрать, что говорил Феннек.
— ...Держала весь наш отряд в плену, но, когда началась осада, спохватилась и предложила нам свободу, если отстоим Осенний дворец. Посланник императрицы соловьем заливался о том, что все смертные — одна семья, и если даже изредка у нас случались разногласия, то мы должны забыть о них и вместе выступить против Изначальной Тьмы. — Феннек ухмыльнулся. — Как только я принял командование, первым делом воодушевил солдат, разрешив им разграбить замок, и написал тотанцам на всех известных мне языках, что готов открыть им дорогу в город, если они дадут беспрепятственно уйти Кобальтовому отряду. Увы, никакого ответа я не дождался, но через час или два мы прекратим следить за твоими цепистами, и вот тебе мой совет: учти, что согласившийся сражаться за тебя в обмен на свободу так же легко согласится сражаться и против тебя, если у него появится шанс.
— А мои ребята? — спросил Марото, и незажженная трубка задрожала у него в руке, когда Феннек встал, освещенный молнией.
Подождав, когда затихнет гром, Марото тоже поднялся на ноги. Было обидно узнать о судьбе друзей лишь теперь, накануне собственной неизбежной гибели. Почему бы не оставить их живыми в своем сердце, пока оно еще бьется? Потому что он это заслужил, вот почему.
— Мои ребята живы, Феннек? Пурна и Чхве, Дигглби, Дин и Хассан? Мой племянник и отец, что с ними?
— Э-э-э... кто-то из них мог и остаться в живых.
Вряд ли Марото хотел услышать именно такой ответ, но это был не худший вариант, учитывая обстоятельства.
— Раз так, где я могу их увидеть? Какую часть стены они защищают?
— Здесь нет никого из них, Марото. Возможно, кто-то сейчас в безопасности, но я не знаю где, — мягко ответил Феннек и положил мохнатую лапу на плечо Марото; жест не предвещал ни хрена хорошего. — Но я точно знаю, что твой отец... погиб в первой битве у Языка Жаворонка.
— Ох!
Совсем не это ожидал услышать Марото. Значит, проклятый богами сын Рогатых Волков умер? И был мертв с того самого дня, когда Марото угодил на Джекс-Тот? Пока горе не сковало его язык, он спросил:
— А остальные? Если они не прибыли сюда вместе с кобальтовыми, может, сейчас целы и невредимы?
— Только Чхве... — начал было Феннек, но губы задрожали, как должно было случиться с Марото, будь он достойным сыном Безжалостного.
— Что «только Чхве»? — в отчаянии воскликнул Марото, когда Феннек замолчал и прикрыл глаза. — О чем ты, Феннек?
— Только Чхве пришла с нами сюда. — Феннек разлепил мокрые веки и встретился взглядом с Марото. — Она спасла мне жизнь, когда убивали Канг Хо. Я бы точно сделал какую-нибудь глупость, но она помешала. Очнулся уже на тюремном дворе, где держали всех кобальтовых... но ее больше не видел.
— Но это еще ничего не значит! — возразил Марото, наконец ощутив вкус философии Бань, и повторил ее слова: — Надежда есть, пока мы не знаем наверняка...
— Императрица Рюки приказала казнить ее, Марото, неделю назад. Ее и старого полковника Хьортта. Про остальных твоих друзей мне ничего не известно, но я точно знаю, что Чхве погибла.
Марото открыл рот... и снова закрыл. Сказать было нечего. Кулаки сжались, сердце в груди — тоже, но все остальное обмякло, так что он едва устоял на ногах. Словно почувствовав это, старый товарищ обнял его и поддержал, но за пределами этого жалкого комочка тепла разливался безграничный холод, наполненный ужасами.
Не обязательно было видеть атакующие армии Джекс-Тота, чтобы помнить о них. Марото опустил глаза и уставился на отраженный в луже на каменном полу усмехающийся череп. Отражение задрожало, а потом оказалось, что дрожит не вода в луже, а сама терраса. Тотанцы пробили стену, и она рухнула. И Марото рухнул вместе с ней.
Глава 17
На выходе из замка Софии пришлось сразить нескольких охранников, но не больше, чем требовала необходимость. Однако, если на Предвратной площади выяснится, что Индсорит мертва, Холодный Кобальт даст понять этому городу, что означает слово «бойня». София бежала трусцой мимо горожан в капюшонах, размахивавших тростниковыми свечами, следуя за потоком огней. Она не спрашивала у прохожих, состоялась казнь или еще нет, — это немного задержит ее, но не заставит отказаться от намерения, если уже поздно. Предатели из Народной Стаи должны ответить за то, что сделали с двумя королевами, которые хотели им помочь.
София со своим демоном вышла на широкую арену Предвратной площади, одного из немногих мест, где можно увидеть небо не с крыши. Ночная темнота уже рассеялась, тяжелые серые тучи приобрели фиолетовый оттенок. Далеко впереди поток горожан в капюшонах исчезал во Вратах, и София от неожиданности поскользнулась, чуть не упав в грязь. Это что еще за хрень?
Но нет, Софию просто обманули глаза. Процессия проходила по самому краю Врат, и каждый бросал туда свою свечу, а затем потемневшая колонна резко поворачивала к одной из четырех улиц, выходивших на площадь. По одну сторону от Врат, там, где люди бросали свечи в Изначальную Тьму, расположилась Народная Стая, за длинными столами, словно аристократы на пиру. На дальнем краю площади выстроились тяжеловооруженные охранники, а перед ними, между новыми правителями Диадемы и Вратами, стояла Индсорит.
София ожидала худшего. В мыслях своих она слышала предсмертный крик и видела, как палач срезал очередную полоску плоти или как бездыханное тело, распятое головой вниз, висело у самых Врат. Думалось ей, что Народная Стая не может обойтись без такого жестокого символизма. И хотя подозрения не были далеки от истины, все же София не опоздала. Не совсем опоздала. Индсорит, с поднятыми над головой руками, привязали к столбу.
Вместо короны ей надели дурацкий колпак, заткнули кляпом рот и завязали глаза. Нелепые грозди драгоценных камней искрились на шее и животе, на запястьях и лодыжках, но больше на ней не было одежды. Только собственная кожа. Когда слабое желтоватое сияние пробилось сквозь низко нависшие тучи, ее собрались лишить даже этого — женщина в медвежьей маске, что сидела на коленях перед мечом с одной стороны столба, поднялась на ноги, а мужчина, на чьей маске была изображена волчья морда, наклонился к молоту Софии, лежавшему по другую сторону. И тогда София тоже начала действовать.
В этот момент один из столпившихся у Врат людей в капюшонах отделился от процессии и решительно двинулся к привязанной королеве и сидящим правителям. Охранники за спинами Народной Стаи бросились наперехват неизвестному, что-то громко кричавшему и махавшему руками, и София остановилась в нерешительности. Она ощущает небывалый прилив сил, ее сопровождает демон, но стоит ей допустить ошибку, и охранники убьют Индсорит, непременно убьют. Перерезанное горло смотрится не так эффектно, как содранная заживо кожа, но они скорее решатся на это, чем позволят Софии уйти вместе с приговоренной.
