Когда око Изначальной Тьмы посмотрело в мир смертных и все, кто стоял на стене, сошли с ума, Мрачный очень сильно пожалел, что отговорил Софию от намерения принести Диадему в жертву. Правы были мать, отец и все прочие: он слишком мягок, слишком податлив... Как тот клейкий коричный хлеб, которым когда-то, целую жизнь назад, угостил его Дигглби в Тао, — точно такой же хлеб, только в человеческом обличье. И вот сейчас Марото вцепился в свою подругу, не давая ей спрыгнуть со стены, чтобы встретиться с тем богом из богов или демоном из демонов, что смотрит на них... Так ему и надо, нечего было слушать Безликую Госпожу, которая сейчас, наверное, смеется над ним до усрачки. Не связывайся с чужими богами — вот с этого дерьма все и началось, приятель! И под самый конец твоей саги выяснилось, что она была фарсом с самого начала. Мрачный Отсыревшие Мозги продолжал слушать чужеземную королеву демонов, даже когда величайшие герои эпохи убеждали его, что это несусветная глупость, что они знают другой, более легкий способ помешать Изначальной Тьме.
Теперь вступил финальный хор, и трудно назвать долгие утомительные поиски чем-то иным, нежели сказкой про дурачка. На что мог надеяться Марото, если каждый раз, когда приходило время действовать, он терялся или разбивал свой фонарь? Как мог он воображать себя непобедимым воином из эпических баллад, если терял сознание, едва начиналась схватка, притом что самыми могучими его противниками были не монстры или боги, а его собственная свихнувшаяся мать и десятилетний мальчишка? А сейчас он близок к тому, чтобы проиграть состязание в борьбе своей подруге, которая наверняка не знает даже основных движений...
Наконец Чи Хён затихла, и Мрачный посчитал бы это хорошим знаком, если бы не заметил краем глаза такое, отчего у него самого перехватило дыхание. Что бы ни находилось по ту сторону огромных Врат, оно не просто наблюдало и не просто находилось по ту сторону. Оно, как вторая луна, излучало ослепительный золотисто-белый свет, льющийся в небеса и распускающийся, словно цветок. Корона извивающихся щупалец, которые накрывали весь мир, заслоняя солнце и звезды, новые небеса для тех смертных, что пережили пришествие.
Теплые красные слезы текли по щекам Мрачного, падая в небо, прямо к Голодному богу, что явился ему...
Освободив Мордолиза, София все равно замахнулась молотом, чтобы раздробить голову тупому толстому засранцу. Во всяком случае, попыталась. Внутри у него сидит демон, так что справиться с ним будет очень непросто... С другой стороны, София раньше справлялась и с демонами. На самом деле она не рассчитывала, что святая сталь нанесет ему более серьезный урон, чем его подруге в платье из паутины. Тем более что теперь за спиной у Софии не стоял Мордолиз. Но раз уж она осудила себя на изгнание в Изначальную Тьму вместе со своими врагами, крайне важно правильно сделать первый шаг.
Должно быть, они уже отправились в путь. Исходивший из Врат свет погас, теплая жижа из растаявшей плоти под ногами начала остывать. Когда молот приближался к самодовольной физиономии жреца, София не чувствовала ни гнева, ни тоски, только раздражение оттого, что все заканчивается так же глупо и жестоко, какой глупой и жестокой была она сама. Однако ее цель вдруг оказалась вне досягаемости, демон оттащил жреца назад настолько быстро, что София ничего не успела заметить. Теперь ее ожидает очень долгая вечность... Или очень короткая, в зависимости от того, как поступит с ней Ассамблея вексов.
Позади жалобно заскулил Мордолиз, и София поняла, что он никуда не исчез и ничего не сделал... или, судя по виноватому виду, сделал, но не получил от этого удовольствия.
— Время ничего не значит для Той, Что Придет. Мы даем вам отсрочку и заключаем перемирие, — заявила вдруг тварь, сидевшая в толстом жреце, и заставила его раздраженно пожать плечами.
Остальные девять тотанцев покинули свои позиции вокруг и над потемневшими Вратами и подошли к Софии и ее демону.
— Значит, ты тоже блефовал, — сказала София, удивляясь тому, что ее дурацкий план сработал. Если бы эти монстры не прекратили свой ритуал в самый последний момент, сотни тысяч невинных людей сгорели бы заживо по ее вине. Но если бы у нее не хватило решимости спустить курок, погибла бы вся Звезда, включая и Диадему. — Все действительно кончилось? Ваша черная богиня не явилась, чтобы уничтожить Звезду? Ваши армии отступили?
— Наши легионы возвращаются назад, — подтвердил древний демон Джекс-Тота. — Если бы Та, Что Придет, полностью прошла через Врата Врат... Можешь не сомневаться, королева смертных, само ее появление разорвало бы твой мир в клочья.
Похоже, все и вправду обошлось, но София была не из тех, кого запах добрых вестей может отвлечь от смутного привкуса гнили.
— Что значит «полностью прошла»? Объясни.
— Не волнуйся, храбрейшая из обезьян, твоему миру пока ничего не грозит, — с усмешкой ответил демон. — Она начала подниматься, это правда, но мы запечатали Врата, прежде чем подъем был завершен. То немногое, что успело проникнуть в этот мир, вынуждено было приспособиться к нему, но и мир тоже приспособился. Как я уже сказал, вам ничего не грозит. На данный момент. Но есть одно условие для заключения перемирия...
— Хрен вам, Хортрэпа не получите, это не обсуждается, — отрезала София, понимая, чего хочет Ассамблея вексов, но не желая бросать гадкого мальчишку даже теперь, когда выяснила, из чего он сделан. — Если желаете заключить сделку — пожалуйста, но даже не пытайтесь давить на меня.
Возможно, это была игра ее воображения, но в сладком, как снежный мед, голосе жреца послышалась досада:
— Мы сами договоримся с Предателем Джекс-Тота, это тебя не касается. Наше условие тоже, как ты выразилась, не обсуждается. Как ты давила на нас, так и мы будем давить на тебя. Ты должна стать нашим доверенным лицом перед Звездой и ее властителями. Теперь ты связана с нами, как и мы с тобой, и мир будет таким прочным, каким ты сумеешь его сделать. Ты будешь оберегать наши интересы, обеспечивать наши нужды и следить за процветанием Джекс-Тота. Ты поклянешься свободой своего демона и сделаешь это немедленно.
— Кем-кем я должна стать?
София не хотела принимать на себя обязательства перед шайкой демонов... но уже приняла, разве не так? Именно поэтому она и сбежала с трона — победить в войне гораздо легче, чем сохранить мир... Вот только в этот раз она не сбежит. В этот раз она сделает все возможное, каким бы безнадежным и бессмысленным ни казалось дело, чтобы Звезда не сгорела в адском пламени, и не важно, чего это будет стоить ей самой.
— Ну хорошо, договорились... Но только при условии, что это действительно означает конец войне, конец вашим попыткам принести наш мир в жертву чужой богине. Вы не должны причинять вреда смертным, за исключением самообороны, и хотя я не знаю, сохранил ли Хортрэп какое-либо значение, но его вы тоже отпустите. О чем бы вы с ним ни договорились, мы с Хватальщиком покинем Джекс-Тот вместе.
Ее последние слова особенно не понравились кое-кому из населенных жуками старых пердунов — тем, с чистыми глазами, кто говорил с ней и со своими приятелями на высоком непорочновском, и тем, с черной бездной вместо глаз, кто общался между собой только мрачными взглядами и отталкивающими запахами.
