Наконец-то она увидела его на третьем, последнем корабле. Гын Джу с Мрачным стояли у борта, держась за руки, и глаза Чи Хён снова повлажнели. В другой ситуации при виде двух красивых мужчин у нее бы повлажнело и кое-что еще, но сейчас предстояла торжественная церемония, и она отогнала нескромные мысли... после секундного сожаления.
— Ваше изящество, — произнес Феннек, подходя к ней по палубе, усыпанной листьями гинкго и цветами гибискуса, — Двор Спящих Жрецов сообщил мне, что осужденная отклонила ваше предложение обратиться к публике с последним словом.
Он до сих пор щеголял в мундире кобальтовых, несмотря на недовольство иных непорочновских военачальников. Феннек готов был подать в отставку, но Чи Хён сказала, что он может носить все, что захочет, учитывая то, чем обязаны острова кобальтовым за помощь в защите Отеана, а заодно и то, что переворот вышел практически бескровным.
— Я же тебе говорила, — вставила Юнджин.
— Доброе утро, генерал Феннек, — поприветствовала его Хёри.
Ее парадный мундир был украшен синими разводами, награды вывешены напоказ. Некогда младшая сестра Чи Хён переняла кое-что из лоска Усбанского Лиса, но Феннек терпел это с присущим ему обаянием. Хотя однажды в подпитии пошутил, что если бы у Канг Хо родился сын, вот тогда... В отместку Чи Хён дернула его за хвост, — возможно, она тоже немного перебрала.
— И вам доброе утро, генерал Хёри и сестра Юнджин, — ответил он, энергично отдав честь. — Вы ничего не хотите передать Двору, пока мы не начали?
— Может, спросишь еще раз, почему они не хотят провести выборы, если достойная правительница предопределена самими небесами? — предложила Чи Хён.
— Мы уже обсуждали это, и опять обсуждали, и еще раз обсуждали — время неподходящее, — заявила Юнджин, поддерживая свой новый ковен.
Чи Хён поначалу обрадовалась, когда старшая сестра выяснила, что их первый отец был членом своеобразного тайного общества, а значит, у семьи Бонг имеются давние связи с той силой, что скрывается за троном Самджок-о. Но с тех пор как Юнджин вошла в состав Двора Спящих Жрецов, от этой девчонки одни неприятности.
— Время всегда подходящее для того, чтобы сбросить оковы тирании, — возразила Чи Хён, на что Хёри фыркнула и указала на широкие браслеты сестры:
— Я бы предложила начать с этих оков, ваше изящество, но боюсь, что вы сломаете свои тощие пальцы.
— Не беспокойся, как-нибудь сброшу.
— Сестры, — объявила Юнджин таким повелительным тоном, какой удается только старшей сестре, — мы прибыли.
Да, они прибыли. Глубоко вздохнув, Чи Хён поднялась с похожей на трон скамьи, и все гости на трех кораблях тоже встали. Суда подошли ближе и развернулись по сторонам света, символизируя три уцелевших дворца Отеана: корабль императрицы — к северу, охранный — к востоку, а самый маленький, на котором плыли только осужденная и надсмотрщики, — к югу. Их цель располагалась к западу.
С южного судна спустили длинные сходни, затем со второго и с третьего, образовав широкий мост от носа меньшего судна до ступеней храма Пентаклей, возле которых плескались воды озера. В молчании все наблюдали, как свергнутую императрицу вместе с ее демоном-единорогом выводят из каюты.
У Чи Хён чаще забилось сердце. В глубине души она надеялась, что Рюки согласится на другой приговор — более чем справедливый и более чем заслуженный. Но бывшая императрица предпочла Врата изгнанию на Хвабун. Может быть, верила, что найдет способ отомстить, как нашли его сестры Бонг. А может, просто понимала, что шансов уцелеть за Вратами больше, чем на острове, где по ее приказу уничтожили все живое, посыпали солью землю и отравили воду, превратив маленький рай, где Чи Хён провела свое детство, в бесплодную скалу на краю моря Призраков.
Они прошли по мосту к храму Пентаклей — женщина и демон. Чи Хён в самом деле не ожидала, что до этого дойдет, — думала, бывшая правительница освободит своего демона и сбежит задолго до исполнения приговора. Но каждое утро оказывалось, что заключенная все еще сидит в клетке вместе с ухмыляющимся единорогом. Возможно, после всего, что случилось с ее семьей и ее городом, Рюки утратила желание бороться... или единорог услышал, куда их собираются сослать, и отказался от предложенной свободы, как иногда поступают могущественные демоны.
Чи Хён ощутила неожиданный прилив эмоций, когда заклятый враг, отнявший у нее обоих отцов, сошел на ступени храма Пентаклей. Она подняла свой черный меч и направила на Рюки, повторив движение, которым когда-то безмолвно пообещала вернуться и отомстить за родных и друзей. Но как бы ни хотелось Чи Хён, чтобы Рюки обернулась и вспомнила это мгновение, ей не доставили такого удовольствия. Поверженный тиран и ее демон вступили во Врата, не оглядываясь назад.
Чи Хён предстояло вскоре отправиться следом. Она должна вернуться и забрать тех из Кобальтового отряда, кто не мог пойти в бой и остался ждать, когда закончится война за Звезду. В торжественный день изгнанники гордо прошествуют домой из храма Пентаклей, но это случится не нынче. А пока над Отеанским озером висит тишина, и императрица Чи Хён Бонг, получив от предшественницы последний урок, пускается со своими подданными в обратный путь.
Глава 36
Остановившись на сходнях, они смотрели на дерево, пытаясь осознать его невероятные размеры. Ничего не получалось. Рядом с ним Зимний дворец казался охотничьей избушкой, а стены Отеана — деревенскими заборами. Врата Врат внезапно закрылись, но одержимый демоном жрец, изрядно напугавший Софию разговорами о Той, Что Придет, оставил весомое подтверждение своим словам, и при взгляде на величественную рябину у Холодного Кобальта волосы встали дыбом. Конечно же, и сам жрец, и демон, поселившийся в нем, — безумцы, если не хуже того, и кто знает, насколько буквально следует понимать их слова... Но откуда бы ни росло это дерево и что бы ни означало — охренеть, какое оно огромное!
Их высадка на берег из утробы левиафана привлекла немало зрителей. София ненавидела зевак, но если подумать, когда в последний раз ее забрасывали конфетти, а не чем-нибудь значительно более твердым? Протолкавшись наконец сквозь толпу, она поняла, что многие собрались здесь вовсе не затем, чтобы поприветствовать гостей, а чтобы взглянуть на вопиющее издевательство над законами природы, в чреве которого они приплыли.
Многие, но не все. Не успели прибывшие отойти от толпы и на дюжину шагов, как группа непорочных в военной форме отвела Гын Джу в сторону, а когда Пурна и Лучшая возмутились, им объяснили, что его присутствие необходимо на государственной церемонии.
Однако они еще долго не желали успокоиться. В конце концов, у них были свои планы: отыскать всех старых друзей и напиться вдрызг в честь окончания войны, и с этой замечательной идеей согласились даже София и Хортрэп. А еще не помешало бы помыться после очень-очень долгого заточения в живом корабле.
Следующий, кто повстречался им на пристани, выглядел еще более сурово, чем непорочные, пришедшие за Гын Джу. Это была молодая, хрупкая женщина, носившая на лице металла больше, чем кузнец — в фартуке. Лучшая и Пурна наперегонки бросились к ней: одна — чтобы обнять, другая — чтобы расспросить. София и Хортрэп остановились на почтительном отдалении, поскольку было очевидно, что девушка принесла дурные новости.
