Впрочем, София уже знала ответ, потому что сама бывала в похожем состоянии. Если страстно хочешь отомстить, можно выкарабкаться откуда угодно.
— София...
Это больше напоминало вздох, чем обращение. София обернула Индсорит камчатым одеялом. Нефритовые глаза королевы оставались полузакрытыми, но, по крайней мере, больше не закатывались.
— Ты... в самом деле пришла.
— Конечно пришла, — сказала София, и Мордолиз благоразумно удержался от протестующего фырканья.
Или он был слишком занят, любуясь охватившим Софию смущением. Она погладила Индсорит по плечу:
— Надеюсь, ты побудешь еще немного в сознании, пока я приготовлю мой знаменитый на всю Звезду бальзам?
Индсорит поморщилась, а София выдавила улыбку:
— Раз уж у тебя хватило сил, чтобы напугать меня до полусмерти, поднявшись с постели, значит, демоны тебя подери, сможешь и принять лекарство.
София собиралась безотлагательно провести разведку и узнать, что за адское действо так вовремя произошло в Диадеме. Трудно сказать, что ее больше тревожило — беспорядки на улицах или наглухо закрытый опустевший замок. Хортрэп уверял, что возвращение Джекс-Тота означает смертельную угрозу для всей Звезды, но не сказал, как именно это произойдет. Не является ли то, что творится сейчас в столице империи, началом конца? И нужно еще выяснить, почему до сих пор не прибыла Чи Хён с Кобальтовым отрядом. По плану они уже должны были пройти через Врата и захватить этот самый замок. София весьма сомневалась, что они тоже проспали.
Но все это подождет. София вовсе не собирается в одиночку спасать Звезду, зато может позаботиться об израненной женщине. Но сначала нужно позаботиться о себе: посидеть на королевском ночном горшке, найти в кухне для прислуги бобы калди, быстренько приготовить завтрак из фундука, фиников и всего прочего, что окажется под рукой, и забрать удобную накидку из шкуры морского бирюка, оставленную на багряном престоле. Именно в таком порядке.
Управившись с делами, она подняла забытую накидку с ручки огненно-хрустального трона и тут же скривила губы в усмешке, увидев, как Мордолиз справляет нужду под Ониксовой Кафедрой. Какая же все-таки нелепая образина! Неудивительно, что они так спелись.
К тому времени, когда она вернулась, разожгла огонь в камине и приготовила еще одну порцию отвара, Индсорит снова задремала. София села рядом на кровать, Индсорит пришла в себя, покорно подняла голову и хлебнула горячего напитка. Она посмотрела поверх чаши на свою спасительницу, и София не отвела взгляда. Две женщины не виделись больше двадцати лет. В их последнюю встречу Индсорит была почти ребенком, а теперь ей нет и сорока, но тяжесть короны преждевременно состарила ее. Равно как и то пока неизвестное время, что она провела в темнице. Все эти годы Индсорит оставалась для Софии прыщавой девчонкой с пустой головой на худеньких плечах, и вдруг оказалось, что она взрослая женщина и очень сильная при этом. Но ведь и Индсорит представляла себе Софию, какой та была в молодые годы, а не потрепанной пожилой вдовой с печальными глазами.
— Что происходит? — спросила Индсорит, откинувшись на подушки.
На потрескавшихся губах заиграли отсветы камина.
— Хотела спросить тебя о том же. — София поставила чашу на стол и погрозила пальцем Мордолизу, собравшемуся запрыгнуть к ней на кровать. — Сколько времени тебя там продержали? И куда все подевались?
Индсорит покачала головой так слабо, что длинные медные пряди даже не прошуршали по подушке. Ее взгляд упал на искореженную корону, которую София положила рядом с собой.
— Я не... Меня отравили. Потом был этот ритуал, но... — Индсорит прикрыла глаза, а когда снова посмотрела на Софию, той захотелось тайком ускользнуть из спальни. — Равнины Ведьмолова. Ты ведь была там вместе с кобальтовыми?
— До вчерашнего вечера, — ответила София.
Обессиленная Индсорит, похоже, не заметила ничего странного в ее словах, несмотря на разделявшее эти два места огромное расстояние.
— Пятнадцатый полк настиг вас. Тогда-то И’Хома и схватила меня... А потом — ритуал и Врата... Твари по ту сторону Врат... Они идут сюда... Идут...
— Кто идет?
Софию нелегко было испугать, она и не испугалась, но волосы на голове встали дыбом.
— Это конец... конец света наступил...
Индсорит снова затихла, веки ее задрожали, и, как бы ни жаждала София услышать что-то еще, она поняла: этой женщине отдых необходим больше, чем ее спасительнице — ответы. Она уже поднималась с кровати, когда Индсорит простонала, как будто слова причиняли ей боль:
— Не уходи!
— Я ненадолго. И Мордик останется охранять тебя, так что...
— Прошу тебя...
Индсорит еще сильней зажмурила ввалившиеся глаза, чтобы сдержать набухающие слезы. Крушение всей Звезды вот-вот с грохотом начнется прямо отсюда, из столицы, но багряная королева желает, чтобы София осталась нянчиться с ней?
— Конечно... ваше величество, — пробормотала София, снова усаживаясь рядом с дрожащей Индсорит.
Облегчение на покрытом синяками и коростой лице было настолько искренним, что у Софии защипало глаза. Уже так давно никто не полагался на ее заботу, что она замерла в растерянности с поднятой рукой. Эта рука оставалась тверда в самых опасных и отчаянных схватках, но сейчас она задрожала... и София сумела унять дрожь лишь после того, как, повинуясь внезапному порыву, нежно погладила несчастную женщину по голове.
Гримаса боли исчезла с лица Индсорит, дыхание успокоилось, и София неожиданно для себя затянула квелертакскую народную песню, которую вполголоса мурлыкала заболевшему Лейбу... Единственный раз, когда он добился, чтобы она пела тише, обычно же Софию совершенно не заботило, как звучит ее голос.
От этих воспоминаний мелодия едва не оборвалась, но София не поддалась тоске и не умолкла, а лишь крепче вцепилась в слова старинной песни. Она продолжала петь для королевы гибнущей империи, для женщины, что спала в могильной тишине замка Диадемы, а демон у ног отбивал хвостом ритм. Так они и ждали — либо конца света, либо Кобальтового отряда с Чи Хён во главе.
Глава 3
Возможно, это было самое прекрасное утро в жизни Доминго Хьортта. Внезапный переход через Врата Отеана, от кусающего за яйца мороза к благословенному теплу, подготовил начало великого дела, а пламенный букет озаренных рассветным солнцем облаков над золотыми крышами императорского дворца придавал картине не меньшую живописность, чем акварельные декорации в театре свояченицы Люпитеры. Однако у Доминго перехватило дыхание вовсе не из-за этого сочетания приятной погоды, впечатляющей архитектуры и достойной лучших гобеленов сцены восхода, а из-за армии, что выстроилась между храмом Пентаклей, откуда полковник только что выехал, и далекой городской стеной. Армии, о какой Доминго не осмеливался мечтать даже в самых головокружительных фантазиях.
