Мария сразу заполнилась приятным чувством карьерного скачка, а я загорелся жутким огнем негодования. Злость и ревность выбросила меня из Марии вон, и мне вдруг захотелось выпить стаканчик чего-нибудь крепкого и закурить сигарету. Это желание почти затмило стремление помочь девочке, однако, какая-то другая сила помогла, и меня осенило!
Ию мать, и она поймет!
Я проникся единственным желанием увидеть Ию, и это желание бросило меня прямо сквозь стены, через палаты, в темный уголок напротив лифта. Там у окна стояла убитая горем женщина и тихо плакала, стараясь никому не показывать слезы.
Кстати, где отец?
Не время для вопросов.
Я сконцентрировал свои духовные силы на единственной идее о том, что немедленно нужно сменить трубку дренажа Аните, и устремился во вздрагивающее от плача тело Ии.
Она ничего не почувствовала, и я заорал всей душой:
— Перестань ныть! Нужно проверить дренаж Аниты, наложить еще один шов и прижать гигроскопической ватой!!!
Я больно пронзил ее непонятным словом — ликворея.
Боже, сколько же сил это отняло!
Тут же меня настигла убийственная дремота, и я понял, что проваливаюсь в бессознательное.
Но в самый последний момент я почувствовал, что Ия направилась в сторону покоя реанимации.
Неужели, я достучался до нее?
Вот, она бежит.
Ей преграждает путь охранник.
Ия прорывается и кричит:
— Мне надо увидеть доктора Николая!
Охранник непреклонен:
— Вы не можете сейчас с ним говорить.
— Тогда анестезиолога! Кого-нибудь!
— Подождите.
— Нельзя ждать!
— Успокойтесь, врач выйдет к вам.
— Нет! Будет поздно! Пропусти меня!
На шум вышла Нана из кабинета:
— Что происходит?
Но Ия уже не слушает никого, толкает охранника, бежит по коридору, врывается в покой реанимации, бросается перед Гурием на колени и молит:
— Пожалуйста, проверьте дренаж Аниты! Надо наложить специальную вату! Я слышала слово… Ликворея! Что это такое?
Гурий обернулся.
— Ликворея? Это истечение спинно-мозговой жидкости.
Гурий в это время рассматривал данные моей томографии, а я мысленно приказал ему из последних сил: «Оторвись!» — и влетел в Гурия.
Тот вздрогнул.
В это время Ию схватили, но было уже все равно.
Гурий понял!
Он быстро подошел к Аните, увидел желтоватые пятна на повязке и немедленно приказал красавицам:
— Проверяем дренаж! Срочно принесите гигроскопическую вату! Возможно, понадобиться наложить еще один шов.
Слава Богу!
Пару минут спустя все было сделано, шов наложен, и Аните сразу полегчало.
Последнее, что я почувствовал, было недоумение Ии, когда она увидела мое тело:
— Что с Николаем? Почему он лежит здесь? Он умер?
Ей никто не ответил. Оставшаяся у моей кровати медсестра занервничала:
— Пожалуйста, выйдите отсюда, вам нельзя здесь находиться…
Охранник силой выдворил Ию, и в коридоре она чуть не столкнулась с индусом.
Это был Кайлаш Кейв. Он держал в руке снимок моего мозга и за ним следовала свита из студентов.
Врач рассуждал вслух:
— Типичный случай обширного кровоизлияния в мозг, то есть апоплексический удар. Пациент в коме, что осложняет состояние. Есть высокая вероятность быстрого образования гематом. Наиболее приемлемый метод лечения на данном этапе — краниотомия. Вскрытие поможет снизить внутричерепное давление и очистить мозговую оболочку от гематом.
Я устал и мне это было безразлично.
И сознание мое потухло.
Я медленно ушел в сон, и в моих видениях опять ожила тревожная действительность Ноя.
Десятая Глава
Радуга завета
Я лежу на влажной земле, а надо мной — прекрасная золотистая гроздь спелого винограда. Сочные ягоды переливаются янтарным свечением, купаются в теплом сиянии лучей восходящего солнца, черпают прелесть существования, упиваются милостью Божией, снизошедшей на них с небес. Кажется, лоза чувствует мимолетность существования, конечность физического бытия, но это ее вовсе не заботит. Она просто есть, а ее плоды просто зреют на радость человека, дарят вкус солнца и Божественную вибрацию, которую вбирают в себя весь год. Радость тому, кто попробует эту прелесть.
А для меня это блаженство: лежать вот так на влажной земле и наблюдать, как дозревает эта великолепная и неповторимая лоза от Господа Бога моего.
Я все помню!
Знаю, что ее принес мне Бесстрашный-Быстрокрылый из сада Эдемского, из которого я и спустился в нижние океаны тверди.
Я взрастил ее с любовью и благоговением, ибо это единственное сокровище, оставшееся у меня от Бога.
Через нее я ищу Господа, которого потерял после нисхождения.
Я встал перед лозой на колени, уперся в мокрую почву и начал молиться:
— Господи, я обращаю свой взор и свои чувства к Тебе одному! Я — Твое создание и частица Тебя Великого! Я был рожден в Тебе от животворящей искры Твоей, и я был полон огнем Твоим! Ты послал меня в путь по нисходящим водопадам океана Твоего, и я следовал зову, покинул Эдем и теперь нахожусь там, где Ты указал мне быть, но я потерял Тебя. Я больше не чувствую Твое присутствие, мне не является Образ Твой лучезарный, и я в смятении. Где искать Тебя? С последней надеждой взираю на лозу Твою, взращенную в саду Эдемском, ища в ней путь к Тебе. Боюсь погибнуть, ибо вместо Тебя встает передо мной образ Черно-Белого Ангела. Он наставляет, указывает путь, но я вижу, что это не Твой путь, не Твой Светлый Образ. Он уводит меня в сторону, а Великая Мощь Твоя спит во мне. Молю тебя, Бог мой, проснись в душе моей, яви мне видение Твое, чтобы я знал, что не брошен.
Я закрыл глаза, но вместо Бога я слышал лишь пение птиц и шуршание листьев.
Вдруг в безмолвии громом грянул трубный голос:
— Господин мой, я вернулся.
От неожиданности я свалился на землю, а человек, который произнес испугавшую меня фразу, в беспокойстве подбежал ко мне:
— Отче мой, прости, я не заметил, что ты молишься. По своей неосторожности я потревожил тебя.
Он помог мне встать и я увидел перед собой усталого вида бородача.
— Ты кто?
Он сказал со смирением в голосе:
— Я Хам, твой средний сын.
Я отозвался на его слова удивленным эхом:
