Вид у него и вправду был больной. Лицо стало все бледное и лоснилось, будто сало. Я сунула ему миску, но он застонал:
– Мне уже нечем тошниться! Я умру!
– Нет, не умрешь, – сказала я. – Это не героическая смерть. Где снадобье, которое дала тебе с собой мама?
– В сумке, на которой ты сидишь, – выдохнул Ивар. – Но этот дурак Огго не знает, какое именно!
– Ну я тоже, скорее всего, не знаю, а я не дура. – Я встала и открыла сумку. – А вот почему ты сам не знаешь?
На это Ивар только уткнулся лицом в комковатую тощую подушку и застонал. К счастью, в этот миг вошла тетя Бек.
– Глупости, – сказала она, оценив положение. – Так я и думала, что Огго преувеличивает. Айлин, пусти меня, дай заглянуть в сумку.
В сумке было довольно много разных пузырьков и флакончиков, тщательно завернутых в одежду. Тетя Бек достала все и поставила в ряд на дощатом полу.
– Гм, – сказала она. – Которое же?..
Она перебрала стеклянные бутылочки по одной и все рассмотрела на просвет. Покачала головой. Перебрала глиняные флакончики и каждый откупорила и понюхала. Ивар приподнялся на локте и испуганно наблюдал за ней. Тетя Бек снова покачала головой и принялась очень осторожно и сосредоточенно выливать все флакончики в миску.
– Эй! Что вы делаете?! – воскликнул Ивар.
– Не знаю, – ответила тетя Бек и начала выливать в миску и бутылочки тоже. – Не знаю, что тут задумала Мевенна, но боюсь, что готовить снадобья она умеет примерно как вышивать. Айлин, возьми эту миску, вынеси наверх и вылей все в море. Осторожно, не расплескай по пути. Чего доброго, корабль загорится. Потом возвращайся за бутылками. Их тоже нужно выбросить за борт.
– А мне что делать? – стонал Ивар, пока я выносила миску, стараясь ступать как можно мягче и держать ее как можно ровнее.
Тетя Бек рявкнула, чтобы он держал себя в руках и сию секунду снял эту грязную рубаху.
Вылить миску у меня получилось далеко не сразу. Не успела я пройти по коридору и двух шагов, как корабль внезапно и очень сильно качнуло. Как я ни старалась, жижа в миске всколыхнулась и чуть-чуть пролилась на деревянный пол. Всего одна капелька, но кругом разнеслась просто кошмарная вонь, и пол задымился. Тетя Бек не шутила, когда говорила про эти снадобья. Остаток пути я прошла по шажку – мне в жизни не приходилось так осторожно ходить. На палубу вел деревянный трап, и я ставила миску на каждую ступеньку и крепко держала ее, пока сама залезала следом. Но в конце концов я все-таки выбралась вместе с миской на палубу, где глаза заболели от неожиданно яркого света. Отовсюду свисали веревки и глядели моряки, на неспокойных волнах играли блики. Но я не сводила мрачного взгляда с мерзкой жижи в миске всю дорогу до борта, а там сначала присмотрелась, откуда дует ветер, и только потом начала выливать ее. Еще не хватало, чтобы этой гадостью плеснуло мне в лицо. Наконец вывернув миску в бурые ревущие волны, я испытала большое облегчение.
Когда жижа попала в воду, море вскипело белым. Мне пришлось переждать, пока корабль пройдет мимо белого пятна, чтобы лечь на живот и выполоскать миску. От этого в воде расплылось белое пятно поменьше. Я отдернула руку – и, к сожалению, упустила миску, и она зачерпнула воды и тут же потонула. Ну и ладно, подумала я. Наверное, и к лучшему.
Когда я спустилась назад, доска там, где упала капля, уже не дымилась, но на этом месте осталось круглое обугленное пятно.
Я вернулась в каюту и увидела, что Ивар сидит в постели, голый по пояс и весь в мурашках, и глядит на тетю Бек. А тетя Бек, стоявшая на коленях возле койки, медленно водила перед ним шпилькой с рубином, которую вытащила из своей прически.
– Смотри на шпильку. Не своди глаз с моей шпильки, – повторяла она, но умолкла, чтобы вручить мне бутылочки и флакончики, увязанные в рубашку Ивара.
– За борт, – велела она. – Вместе с рубашкой.
– Эй! – возмутился Ивар. – Это же хорошая рубашка! – И отвел глаза от тети Бек, чтобы сердито зыркнуть на меня.
– Вот незадача, – сказала тетя Бек. – Придется начать сначала. Ивар, смотри внимательно на мою шпильку.
Узел я утопила очень быстро. На этот раз, когда я вернулась, Ивар смотрел на тетю Бек так, будто внезапно выжил из ума.
А тетя Бек говорила:
– Повторяй за мной. Я прирожденный мореход. Меня никогда не укачивает. Ну! Я прирожденный мореход…
Ивар покорно проговорил:
– Я прирожденный мореход. Меня никогда не укачивает.
– Я просто замечательный мореход! – подсказала тетя Бек. – И никакой шторм мне не страшен!
– Просто замечательный мореход, – повторил Ивар. – И никакой шторм мне не страшен.
– Хорошо. – Тетя Бек щелкнула пальцами перед глазами у Ивара, а потом отстранилась и пристально посмотрела на него.
Ивар заморгал, поерзал и оглядел маленькую полутемную каюту.
– А теперь как ты себя чувствуешь? – спросила тетя Бек, протягивая ему чистую рубашку.
Ивар посмотрел на нее так, словно не знал, что ответить. Но в следующий миг словно ожил.
– Ух ты! – воскликнул он. – Клянусь хранителями, есть хочу!
– Еще бы, – кивнула тетя Бек. – Беги-ка завтракать, а то Огго слопает все лепешки!
– Боги халдийские! – Ивар вскочил. – Пусть только попробует, я его убью!
Прижал рубашку к груди и помчался на корму, где мы ели. Тетя Бек поднялась на ноги и с довольным видом воткнула рубиновую шпильку обратно в прическу. Нет – не просто с довольным, а с гордым донельзя.
Я побежала было за Иваром: вдруг он и правда набросится на Огго, а Огго же совсем не умеет постоять за себя! Но тетя Бек меня не пустила.
– Не время, – сказала она. – У нас полно работы. Хочу понять, что Мевенна уложила в наши сумки.
Я только вздохнула и потащилась за ней по проходу. Сумки были свалены в углу нашей каюты. Тетя Бек присела рядом и расстегнула верхнюю. Оттуда хлынул густой запах. Не то чтобы неприятный, что-то вроде ромашки и чуть-чуть затхлого меда, но не совсем. От него на меня накатило что-то вроде морской болезни. Тетя Бек невнятно ругнулась и поскорее застегнула сумку.
– На палубу их, – велела она мне. – Айлин, бери остальные две.
Я послушалась, но это оказалось непросто. Сумки были из отличной дорогой кожи и очень тяжелые. Я думала, тетя Бек собирается бросить их в море. Но она остановилась у навеса, под которым стояла вчерашняя шлюпка, там, где она была привязана к палубе, и свалила сумки туда.
– Клади свои тоже, – сказала она мне. – И поглядим, что там. Ну-ка, ну-ка…
Она вытащила из сумки роскошную льняную накидку и осторожно развернула. Во всех складках обнаружились какие-то коричневые ломкие стебельки.
– Гм, – сказала тетя Бек, вглядевшись и принюхавшись.
