– Твоя тетушка его наверняка надежно спрятала, – сказал Финн.
– Конечно, только знать бы куда, – отозвалась я.
Вечерело, нам нужно было найти ночлег и ужин, а без денег никак.
– Наверное, они были в голове сыра, – предположил Огго.
Мне захотелось его стукнуть.
Все мы пытались выспросить про деньги у тети Бек, но она только и твердила с рассеянным видом: «Чего не знаю, того не знаю». От этого впору было с ума сойти.
На закате я потеряла терпение. Впереди показался премиленький постоялый двор, а мы не могли там даже корки хлеба купить. До этого я расспрашивала тетю Бек вежливо и ласково, громко и нежно – расспрашивала и все. Я ее умасливала. Огго ее уговаривал. Финн ей молился. Ивар приказывал, чтобы она ему рассказала. Потом раскричался. Огго пытался шептать ей прямо на ухо. Ничего не получалось.
Я заставила Ивара остановить Мо. Топнула по булыжной мостовой и рявкнула:
– А ну, Бек, говори, куда дела деньги, а не то я тебя за волосы оттаскаю!
Наверное, у меня получилось похоже на маму, ее сестру, и тетя Бек словно бы вернулась в детство.
Она подняла голову и сказала:
– Да в овсе они, где же еще. А если дернешь меня за волосы, я бабуле скажу!
Понимаете, их – в смысле тетю Бек с мамой – растила бабушка.
Мальчишки кинулись к мешку с овсом для Мо и запустили туда руки, словно искали призы на ярмарочной лотерее. Пока они все не раскидали, я схватила ее торбу – на всякий случай. А торба оказалась неожиданно тяжелой. Тетя Бек хитро спрятала кошель ближе к верху, чтобы не было видно бугра. Бедная Мо была вынуждена объедать овес вокруг него.
Я победоносно вытащила кошель:
– Вот он!
Так что мы все-таки смогли переночевать на постоялом дворе. Но чтобы заставить тетю Бек поесть, умыться и лечь спать, мне, как выяснилось, приходилось говорить с ней голосом сердитой старшей сестры. «Бек, садись и ешь, а то я расскажу бабуле!» – орала я. А потом: «Бек, сию же минуту иди умываться, а потом раздевайся и ложись!» И наконец: «Бек, а ну-ка спи, а то за волосы оттаскаю!»
Меня уже тошнило от этого ора. Я всей душой надеялась, что утром она проснется прежней, взрослой.
Однако этого не произошло.
Мне пришлось снова взяться за рявканье. «Бек, сними ночную рубашку. Бек, надевай чулки, а то всыплю! Бек, сходи в уборную, а то панталоны намочишь! Бек, ешь кашу! Бек, садись в повозку, а то отшлепаю!»
Финн с мальчишками смотрели и слушали, уныло разинув рты.
– Как это унизительно для великой мудрицы, – качал головой Финн.
А больше от этой троицы не было никакого толку. Это мне пришлось расплачиваться с хозяином, это я не забыла спросить дорогу к проливу Черка, – и хорошо, что хотя бы кто-то из нас об этом позаботился.
Пролив, сказали мне, лежит к юго-востоку. На большом перекрестке надо повернуть налево, сказали мне, и добраться до города Черкпуль, а там есть паром. Пока мне все это говорили, я вспомнила карту островов, которую постоянно рисовал наш магистр: вот сверху – прямоугольная пухлая Берника, а снизу от нее отходит на юго-восток узкий изогнутый Галлис. Мне стало ясно, что на самом-то деле нам недалеко. Я очень-очень вежливо поблагодарила хозяев постоялого двора и направилась к повозке; Огго уже деловито запрягал Мо. Тетя Бек сидела на камне, а Ивар расхаживал перед ней туда-сюда. Мы все боялись, как бы она не ушла и не потерялась. Финн настороженно стоял у нее за спиной.
– Я вас обрадую, – сказала я. – Похоже, до Черкпуля не очень далеко.
– А в Черкпуле нам что делать? – вскинулся Ивар.
– Сядем на паром до Галлиса, – ответила я. – Пролив не очень широкий.
И я надеялась, что стоит нам ступить на чужую землю, как заклятие госпожи Ломы спадет с тети Бек. Чары часто так устроены.
– Разве Черкпуль не порт? – удивился Ивар. – Давайте найдем корабль и поплывем на Скарр. По-моему, пока Бек в таком состоянии, у нас все равно ничего не получится. Я считаю, надо возвращаться.
По-моему, мы все хором ахнули. У меня было такое чувство, как будто Ивар со всей силы ударил меня кулаком в висок. Домой, подумала я. На Скарр. Домой мне хотелось до боли. Я тосковала по запахам, по еде, по горам, по уюту и безопасности. По местам, где я понимала, как устроены чары, где были нормальные короли и к мудрицам относились с почтением. Мне так захотелось туда, что я чуть не заплакала.
Тут Финн, глубоко потрясенный, проговорил:
– Юный принц! У нас же важное поручение!
Огго возмутился:
– Ты что, предлагаешь все бросить? Мы и полпути не прошли!
При этих его словах в ноги мне мощно толкнулся Страхолюдина. Я чуть не упала.
– Да, – ответил Ивар. – Я считаю, что мы должны все бросить и вернуться домой. Без мудрицы мы не знаем, куда идти и что делать, и едва ли чего-нибудь добьемся. Не смотри на меня так, Огго. Ты ведь и сам вернулся бы в Логру, если бы мог. Но не можешь.
– Я не об этом! – воскликнул Огго. – Что станется с Финном, если мы все сядем на корабль и отплывем на Скарр?
– Нет-нет, ничего плохого со мной не случится, – заверил его Финн. – Тут повсюду монастыри, и для всех большая честь принять Зеленослезку. Не беспокойтесь за меня, юный господин.
Все это время я чувствовала, как Страхолюдина отталкивает меня от Ивара. И в голове у меня в первый раз по-настоящему сложилось все, что произошло до нашего прибытия на Бернику: как нас отправили в строжайшем секрете, а вместо денег подсунули кошель с камнями, как Шеймас Хэмиш едва не бросил нас на островке, где мы нашли Страхолюдину, как корабельный кок прямо сказал нам, что капитана наградят, когда он вернется без нас, – а еще, если вдуматься по-честному, как родная мать пыталась отравить Ивара, не говоря уже о том, чтобы околдовать нас с тетей Бек. И все это сводилось к одному: на Скарре нас не ждут. Более того, если мы вернемся, Скарр не станет для нас безопасным убежищем. Наоборот. Теперь я знала, что это так, хотя и не понимала почему.
– Отец позаботится о Бек, – говорил между тем Ивар. – Как же вы не видите, что вернуться домой сейчас самое разумное, ведь мы остались без мудрицы…
– Ивар, хватит пороть чепуху! – отчеканила я. – Я мудрица, и мы поедем дальше, тут и спорить не о чем.
– Ты?! – Ивар расхохотался. – Ты же малявка! Заведешь нас незнамо куда! Говорю тебе, мы возвращаемся домой, на Скарр, а я принц и теперь главный!
– И ты призна́ешь, что вернулся ни с чем? – Я попыталась надавить на его самолюбие: самолюбие у него было огромное, я это знала.
– Меня заманили в это дурацкое путешествие обманом! – возразил он. – После такого и неудачу признать не стыдно!
– А мне было бы стыдно на твоем месте! – заорала я на него. – Да такого труса…
