Но непреложный закон гласит, что, раз уж запела гимн, прерываться нельзя, надо допеть до конца, поэтому я продолжала:
– И когда убывает луна и растет…
При этих словах я увидела, что Рис умолк, хотя качать меха не перестал, и тоже показывает вверх. Он вроде бы сказал: «Так я и знал, что Алокровка не простая ящерка!» Но гимн еще не кончился, поэтому я мрачно продолжала:
Я – полнолунья сияющий круг,
Я – полумесяца тающий серп.
Я – все, что меняется, все, что живет,
Я – словно искрой мелькнувшая мысль.
Я пела и представляла себе, как Алокровка летит над нами, над самым шаром, и тащит нас вперед, вцепившись ящеричьими лапками в многоцветную ткань и мощно вздымая перепончатые крылья. Зря Рис говорил, что крылья у нее не настоящие, подумала я. Еще какие крылья. И мне показалось, что море немножко отдаляется.
Но все остальные продолжали петь. И тетя Бек не замолчала, когда допела гимн, а снова завела его с начала:
– Я – по реке лососиный прыжок…
Я поспешно подхватила. Мы два раза пропели гимн от начала до конца и все-таки сумели как-то втащить себя обратно на высоту, так что брызги нас уже не мочили. И сами не заметили, как очутились на ослепительном солнце. Сквозь слепящую пелену я различила голубовато-серый туманный бугорок. Похоже, мы приближались к Логре. Но при этом поднимались все выше и выше.
– Так, все, – приказал Рис. – Молчим. Уф! – И плюхнулся на скрипучий плетеный пол.
А мы – я готова ручаться – поднялись еще выше. У меня стало неприятно в ушах.
– Сейчас оглохну, – сообщила тетя Бек. – Уши лопнут.
– Ничего страшного, – утешила нас Рианнан. – Высоко в горах тоже так бывает. Закладывает уши.
Тут я разглядела на горизонте золотую дугу полей и гор. Посмотрела наверх: там был виден алый треугольник левого крыла нашей ящерицы, которое мерными взмахами несло нас вперед. Я снова посмотрела вперед и увидела полосу белой пены, – наверное, там стояла преграда, хотя сама она, естественно, была невидимая.
– А что мы будем делать, если преграда и в самом деле накрывает всю Логру куполом и мы не сможем за нее перелететь? – спросила я.
– Сядем на самый верх и подождем до вечера, когда ветер подует в другую сторону, – ответил Рис. – Остается надеяться, что он не занесет нас в ту часть Галлиса, где нас увидят жрецы. Вот тогда нам крепко не поздоровится.
– Неужели жрецам настолько не понравится воздушный шар? – не поверил Ивар. – Мне-то показалось, что с Гронном легко поладить.
Финн горько усмехнулся:
– Не знаешь ты жрецов, малыш.
– Считай, что мы легко отделаемся, если нас просто посадят в темницу на несколько лет, пока жрецы определяют точную степень нашего кощунства, – проговорил Рис.
Как ни странно, эти слова дошли до тети Бек.
– Что ж ты раньше молчал?! – возмутилась она.
Рис слегка поник.
– Хотел, чтобы вы полетели со мной, – признался он.
– Мы и полетели, – сказала я.
До сих пор теряюсь, как это я даже тогда не сообразила, что мы пустились в путь наобум, ничего толком не продумав, будто стоит нам попасть в Логру, и все пойдет как по маслу. Все глядели вперед, на стремительно приближавшийся изгиб суши. Он быстро увеличивался, но было еще непонятно, закрывает его преграда или нет.
Вскоре мы проплыли над белой полосой прибоя. Было ясно, что здесь очень большие рифы. И ветер, должно быть, очень сильный. Потом мы пролетели над полосой спокойного моря и понеслись вроде бы над сушей, но вблизи стало видно, что это болото из размокшей грязи. Я даже различила затопленные дома, а потом скопление палаток, – должно быть, там жили обитатели этих домов.
– Послушайте, похоже, из-за преграды реки повернули вспять и всё затопили! – сказал Рис.
Обдумать его слова мы не успели. Поднялся страшный ветер. Он ударил меня в спину, будто кулаком, и я даже вскрикнула, честное слово. Финн едва успел схватить одной рукой Зеленослезку и прижать к себе. И мы помчались по ветру над разлившимися реками, над озерами, из которых торчали деревья, а потом над заливными лугами, над извилистыми дорогами, деревнями и небольшим городком. Я увидела, как Алокровка сложила крыло, и оно исчезло за шаром. Вскоре она съехала вниз по веревке на плечо Риса – прежняя крошечная ящерка. А мы все равно летели с головокружительной быстротой.
Логра просто огромная. Она намного больше всех остальных островов. Мы мчались через нее, над полями и лугами, деревнями и городами, – судя по неуклонно поднимавшемуся солнцу, битый час, – а другой берег так и не показался. Поначалу я решила, что Логра совсем плоская, хуже Берники, но мы спустились пониже, и я увидела, что здесь полно и холмов, и низин, просто все ниже, чем я привыкла, и почва, похоже, на диво плодородная. Теперь нам было видно даже людей на дорогах, и пеших, и конных. Почти все смотрели на нас и показывали пальцами. Многие выбегали из домов и тоже смотрели на нас и показывали пальцами.
– Надо было мне сделать нас невидимыми, – смущенно проговорил Рис.
– Да, мы привлекаем всеобщее внимание, – согласился Финн.
– Наверное, надо подняться повыше, – постановил Рис. – Все к мехам.
Мы бросились качать меха, кроме тети Бек, и некоторое время так пыхтели и потели, что не смотрели, видят нас или нет. Когда у меня выдался случай посмотреть за борт, оказалось, что мы опять взлетели высоко-высоко, а внизу раскинулись довольно большие города.
– По-моему, преграда не купол, – сказала я. – Тут живет много тысяч людей. У них через десять лет кончился бы воздух.
– Пора подумать, где нам сесть, – предложил Финн.
– Где нам сесть, – подтвердил Зеленослезка.
– Я надеялся сесть где-то возле ну… этого. Столицы, – сказал Рис. – Она прямо напротив Пэнди. Как бишь ее? Опять забыл.
– Харандед, – разом сказали Рианнан и Огго.
И тут до меня дошло, что Огго за последние несколько часов не проронил ни слова. Я посмотрела на него и поняла, что его переполняют странные чувства.
– Ты здесь что-нибудь помнишь? – спросила я.
– Почти ничего, – выдавил он. – Разве что цвета. Города красные, поля желтые и зеленые. И тут от земли знакомо пахнет. – Он сильно-сильно сжал губы и прикусил их, и я поняла, что он силится не заплакать. Да уж, не стоит вызывать его на разговор.
Я втянула носом запах. Логра пахла сеном, пряностями и дымом. Галлис пах ладаном и вереском, Берника – сыростью и сараями. Я вспомнила, чем пахнет Скарр – это было словно надавить на больной зуб: камнем, лишайником, дроком и папоротником, – и сама едва не заплакала.
Остальные тем временем обсуждали, как узнать Харандед, когда мы туда попадем.
– Это должен быть большой город, – сказал Рис. – Когда мы его увидим, то потушим огонь, это пара пустяков.
