– Выгрызу. Выгрызу, – тупо бубнил Малышев. Скрюченные пальцы его правой руки коснулись щиколотки Артура. Из разорванного запястья на брюки парня капала кровь.
– Открой глаза, сынок. Антракт закончен. Пришло время второй части нашего Представления, – ласково произнес Сергей, и веки парня дрогнули…
… Он закричал, оторопело глядя на тело отца.
Оно все так же висело, подвешенное на цепях.
– Гребаный сон, – хрипло проговорил Артур. Пульс в висках стучал так, будто к нему ломилась сама Смерть, сжимая в костлявых руках окровавленную косу. – Я ненавижу сны!..
Кряхтя и постанывая, он поднялся на ноги. Колени дрожали, и ему стоило громадных усилий удержать хлипкое равновесие.
– Папа? – позвал он.
Шаркая ногами, Артур потащился к отцу. Поскользнувшись на его отрезанных гениталиях, он упал, едва не угодив лицом прямо в вонючее ведро. То самое, где отец держал продырявленный череп.
– Б…дь, – сплюнул Артур, с омерзением глядя на мокрую паклю волос, прилипшую ко дну ведра. Поднялся, вытер грязные ладони о брюки.
– Папа?
Он подошел к отцу вплотную. Грим размазался по бледному лицу, из приоткрытого рта тянулась слюна, окрашенная кровью.
– Папа, я здесь, – тихо промолвил Артур.
Сергей поднял голову, и тот с трудом удержался, чтобы не отпрянуть. Лицо отца было похоже на маску смерти.
– Арчи? – едва ворочая языком, спросил он.
– Да, – помедлив, ответил Артур.
– Теперь… страшно тебе… да?
Парень отвел взор, не в силах смотреть в глаза отца. Они выглядели как две могилы, заполненные пузырящейся кровью.
– Конечно… – хрипло продолжил Малышев. – Не каждый день… тебе приходилось распиливать… человека… особенно… своего отца… Арчи?
– Что? – выдавил парень.
– Покажи… мне… мои ноги.
Артур перевел взгляд на нижнюю половину Малышева, которая уже начала коченеть. Кашлянув, он обошел отца, встав у него за спиной, и осторожно повернул тело в нужном направлении.
– Мои ноги, – прошептал Сергей, моргнув. – Это… мне снилось… что я иду босиком… по траве… Мне снилось… как я забираю нашу маму… из роддома… с тобой… Арчи… Был дождь… но когда мы вышли… выглянуло солнце… Я купил тебе плюшевого… мишку… А потом… поезд… помнишь? Как давно это было… почти вчера… наша мама…
– Не надо, па, – глухим голосом попросил Артур. Его глаза повлажнели от слез.
– Что… мы натворили, Арчи? – вымученно произнес Сергей. – В кого мы превратились? Кто мы?!
По его щеке скользнула слеза, прочертив по окровавленно-грязной коже светлую дорожку.
– Я любил тебя, – всхлипнул Артур. – Зачем ты со мной это делал!?
– Прости… пожалуйста. Мы больны… Это… моя вина, – прошелестел Малышев. Из глаз продолжали катиться слезы. – Мне страшно… Я видел демонов… Я падал в яму… Долго-долго… они там, внизу… они ждут нас, Арчи… и каждый раз… меня кто-то вытаскивал обратно…
Малышев повернул трясущуюся голову в сторону сына.
– Арчи… ты здесь?
– Да, папа.
– У меня… отключается зрение… кругом темнота… потрогай меня.
Артур медленно протянул руку и коснулся пальцами щеки отца. Она была липкой и прохладной.
– Тебе. Придется быть. Осторожней. Теперь. Ты остался один, – выдавил Малышев.
– Хочешь пить, пап? – дрогнувшим голосом спросил Артур, убирая руку. – Я видел воду в погребе…
Малышев ничего не ответил. Дыхание его стало затрудненным, в уголках рта скапливалась густая слюна, стекающая по подбородку.
Нерешительно потоптавшись, Артур заковылял из камеры и вскоре вернулся, держа пластиковую бутылку с водой. Отвинтив крышку, он осторожно смочил лохмотья губ отца. Затем попытался влить воду ему в рот, но все было бесполезно, прозрачная жидкость вытекала обратно, струясь по подбородку.
– Арчи, – заскрипел Сергей. – Я… больше не могу. Закончи это. Прошу тебя. И еще.
– Пап…
– Похорони меня. С ногами. Пожалуйста.
Сглотнув вязкий комок, подкатившийся к глотке, Артур огляделся. Залитый кровью скальпель лежал рядом с отцовскими ногами, и он поднял его трясущимися пальцами.
– Ты тоже прости меня, па, – сказал он, шмыгнув носом. Смахнув слезы, парень повернулся к отцу и глубоко вздохнул. Никакого удара в шею не требовалось.
Отец был мертв.
Несколько секунд Артур просто молча стоял, невидяще пялясь на его исковерканное тело, затем торопливо и даже с каким-то испугом бросил скальпель. Глаза застилали жгучие слезы.
Затем он закричал. Потом завыл, упав на колени. Обхватив руками виски, он ревел и визжал нечеловеческим голосом, катаясь по залитому кровью полу.
Наконец, обессилев, Артур скорчился в углу, прижав колени к животу и тихонько всхлипывая.
Артур плохо помнил, сколько прошло времени, когда он разлепил веки. Поднялся и, пошатываясь, вышел из камеры. Вскоре ему удалось найти отцовскую куртку, из кармана которой он извлек ключи от «буханки». В одной из камер он нашел фонарик и направился к выходу. Подумав немного, он быстрым шагом вернулся к отцу и, приблизившись, осторожно поцеловал его в щеку.
– Я простил тебя, – шепнул он, закрывая его веки.
Когда Артур поднялся наружу, приближалась ночь. Еще около часа понадобилось на то, чтобы выбраться из леса. Наконец он нашел отцовский мини-автобус, влез внутрь и завел двигатель.
– Все будет хорошо, па, – хрипло сказал Артур, глядя в собственное отражение в зеркале. – Завтра я обработаю твое тело. Я выну все лишнее и высушу его, как воблу. Затем привезу тебя домой. Скреплю тазовые кости специальными скобами, и ты снова будешь с ногами. Я спрячу тебя в подвале нашего сарая. Одену в твою служебную форму со всеми орденами. И буду приходить к тебе каждый вечер… Никто не догадается тебя там искать.
Убедившись, что двигатель достаточно прогрелся, он выжал сцепление и включил первую передачу.
– Начинается новая жизнь. Да, Арчи? – сказал он, подмигивая собственному отражению. Выглянувшая луна высветила его мертвенно-бледное лицо с растянутым в звериной ухмылке ртом. Он походил на оживший труп, покрытый грязью и с ног до головы забрызганный отцовской кровью. Глаза молодого человека были абсолютно сухи.
Артур поднял вверх табельный пистолет, который нашел в куртке отца, и зашелся каркающим смехом.
– Я взял это на память, па. Он мне пригодится. Але-оп, – отсмеявшись, прошептал он. «Буханка», фыркнув густым выхлопом, тронулась с места. – Але-оп…
Вскоре мини-автобус неторопливо катил по ночному шоссе.
Эпилог
Этим поздним вечером у Бориса Долина, бывшего лейтенанта ГИБДД, а ныне инвалида, было приподнятое настроение. Во-первых, сегодня квартиросъемщик, снимающий у него комнату в старой хрущевке, наконец-то выплатил долг за последние два месяца. Во-вторых, по четвертому каналу только что начался его любимый фильм «Берегись автомобиля», который он мог пересматривать бесконечно. В-третьих… Ну а в-третьих, в морозилке охлаждалась поллитровка, которую вместе с закуской Борис закупил сразу после того, как ему вернули долг.
