– Есть.
Алекс уже обвязался веревкой, и Фелонов с Шохадом готовились спустить его вниз, когда снизу начали долетать характерные выражения из обширного матерного запаса руоссийских унтеров.
– Ивасов! Ивасов, ты как?
Из донесшихся снизу тирад Фелонов сделал вывод:
– Все с ним хорошо, только малость ушибся.
Понемногу запасы унтерского фольклора внизу истощились. Ивасову спустили веревку и вытащили его на поверхность. Здесь он объяснил, что с ним произошло:
– Только ведро наверх отправил, решил с коленей на ноги встать, размяться, вдруг подо мной что-то треснуло, и я провалился.
– И куда ты провалился?
– А я знаю? Там же темно, хоть глаз выколи. Да я еще обо что-то головой приложился. Очнулся, башка болит, в ушах шум.
– Воды там нет?
– Нет, только песок.
Видя, как сквасились лица остальных, Ивасов победно ухмыльнулся.
– Вот, сами смотрите.
Унтер достал из кармана горсть темного, липнущего к рукам песка. Растерев песок в пальцах, Алекс приказал:
– Дайте мне фитиль и спустите вниз.
Кремень, кресало и фитиль у руоссийского солдата всегда с собой. Не прошло и трех минут, как Фелонов подпалил фитиль, раздул огонек и, положив в солдатский котелок, передал лейтенанту.
– Когда буду внизу и трижды дерну веревку – поднимайте.
Алекс подвесил котелок к поясу и начал спуск, упираясь ногами в камни кладки колодца. В качестве источника освещения он решил использовать листки из блокнота.
Внезапно опора ушла из-под ног, Алекс повис на просевшей веревке. Затем его осторожно спустили вниз. Когда подошвы сапог коснулись грунта, Алекс выпрямился. Здесь, в подземелье, было довольно холодно. Воздух спертый, тяжелый в нем чувствовалась сырость, какая-либо вентиляция отсутствовала. Темнота была абсолютной, сверху в колодец не проникало ни единого луча света, и не было никакой возможности рассмотреть, что находится вокруг и под ногами. Но если посмотреть вверх, то сам колодец и светлый круг вверху были видны довольно хорошо.
Лейтенант на ощупь достал блокнот, вырвал из него несколько листков и убрал его обратно. Затем вытащил из котелка фитиль, раздул его и поднес листок к красно-желтой точке на конце фитиля. Бумага нехотя загорелась, пламя немного разогнало темноту по углам, и офицер увидел, что он находится в каменном мешке. Куполообразный потолок, выложенный из отесанных камней, скрепленных раствором, венчался отверстием колодца, ведущим на поверхность. К краям он плавно расширялся, достигая трех саженей в диаметре, но это была только видимая часть купола. Полный диаметр всего сооружения был еще больше. Пока он рассматривал стены, коварная бумажка почти догорела, и пламя обожгло пальцы. Алекс отбросил остатки листка, огонь потух, темнота торопливо сомкнулась, полностью лишая возможности увидеть хоть что-нибудь.
Лейтенант дунул на фитиль и зажег второй лист, темнота опять отступила. На этот раз его интересовал грунт под ногами. Это был темный, тяжелый песок с изрядным количеством влаги. Под отверстием в куполе громоздилась горка сухого песка, упавшая сюда вместе с руоссийским унтером, и старые, истлевшие от времени деревянные балки. Внезапно до Алекса дошло назначение этого сооружения. На этот раз он вовремя успел поджечь новый листок и, не обжегшись, затушил старый. Офицер еще раз осмотрел древнее сооружение и убедился в обоснованности своих умозаключений. Только после этого он трижды дернул веревку, и его потащили вверх.
– Это не колодец, – заявил лейтенант, едва встав на ноги.
Заявление Алекса повергло в изумление всех, ибо ничем другим, кроме колодца, это сооружение посреди внутреннего двора караван-сарая быть не могло.
– А что же это такое?
Лейтенант ответил не сразу, желая потянуть интригу.
– Это водосборная цистерна. Здесь должна быть целая система подземных ходов для сбора воды с окружающей местности. Шохад, ты когда-нибудь видел что-либо подобное?
Караванщик отрицательно покачал головой.
– Нет, никогда, только слышал. Эти подземные ходы называются кяризами.
Фелонову было наплевать на то, как эти подземелья называются, его больше волновал другой вопрос.
– А эта водосборная система работает до сих пор?
– Надеюсь, да. Песок в цистерне до сих пор влажный, даже в самом верху. Я ошибся, нападение на Серв не было неожиданностью для его жителей, они успели основательно к нему подготовиться. Чтобы враг не добрался до воды, они законсервировали систему сбора воды и засыпали цистерну песком.
– Ну да, – пробурчал Ивасов, – им-то сверху песок сыпать было легко, а нам теперь все это обратно поднимать придется.
– А трупы в колодце? – удивился Фелонов.
– Это хитрость. В самом низу соорудили пробку, сверху набросали трупов. Враг сунется в колодец, увидит, что вода все равно отравлена, и не станет его раскапывать. А когда противник отступит, жители расчистили бы колодец, выгребли песок из цистерны и возобновили подачу воды в нее. Зачем травить воду, которую самим придется потом пить? Хитрость удалась, вот только восстанавливать потом систему оказалось некому.
– А если бы гохарцы все-таки расчистили колодец? – не унимался Ивасов.
– Тебе очень повезло, что в колодце остались только песок и старые кости. А теперь представь, что тебе приходится доставать оттуда смердящие полуразложившиеся трупы. Представил? Вот то-то и оно, дураков на такую работу нет.
– Рабы или пленные, – подсказал решение Фелонов.
– Они тоже люди. Больше одного человека вниз не спустишь, долго он там не выдержит, придется менять их через несколько минут. При любом раскладе три-четыре дня на расчистку колодца потребуется и еще больше на саму цистерну, а потом еще ждать, пока вода наберется. За это время все давно решилось бы, что, собственно, и произошло – осаждавшие Серв гохарцы прекрасно обошлись без этой воды.
– Складно получается, – согласился с Алексом унтер. – А что мы дальше делать станем?
– Три дня у нас еще есть. Попробуем расчистить цистерну, насколько сможем, потом на всякий случай маскируем наш раскоп и возвращаемся. Теперь есть, что предъявить Скоблину или какому другому начальству. Буду просить, чтобы нам для продолжения работы выделили саперный взвод.
– Хорошо бы географические координаты этого места определить, – влез с предложением Ивасов. – Ну, широту там, долготу.
– Определи, если можешь, – предложил унтеру Алекс.
– Да я не умею.
– Вот и я не умею. Я пехотный офицер, а не флотский штурман. И в академию я провалился. Да даже если бы и умел, то ни таблиц, ни приборов для определения все равно нет. Поэтому, Шохад, ты – наша единственная надежда на последующее возвращение сюда, не подведи.
