– Не, кажись, дышит.
– Огня, – потребовал лейтенант, – принесите факел! Сейчас посмотрим, кто нам попался.
И тут раздался вопль Фелонова:
– Черт, он меня порезал!
Прежде, чем их вопли были услышаны и прибывшие из караула солдаты принесли факелы, прошло несколько минут. К счастью, рана на руке у унтера оказалась несерьезной, ее тут же перевязали, идти в лазарет раненый категорически отказался. Наконец руки дошли и до вора. К большому удивлению, на нем оказался солдатский мундир.
– Ну-ка, кто тут нам попался? Габраша, сволочь!
Это, действительно, был солдат, участвовавший в ночном штурме дворца.
– Тащите его на гауптвахту. Придет в себя – поговорим, он нам все, гаденыш, выложит. Что у тебя?
– Нож его нашел.
Ивасов протянул лейтенанту нож с узким прямым клинком. Алекс хотел рассмотреть оружие поближе, но в этот момент их отвлекли крики, раздавшиеся от денежного ящика. Все трое, не сговариваясь, дружно кинулись туда.
Часовой лежал в луже крови. Рядом валялась винтовка с примкнутым штыком, которую он так и не успел применить. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что солдат мертв, причем совсем недавно. Пока все толпились возле часового, лейтенант подобрался к денежному ящику и осторожно потянул крышку, та неожиданно легко приоткрылась. Алекс тут же сунул нос в образовавшуюся щель: пачки ассигнаций, мешочки, бумаги… Сабли не было!
– Где казначей?!
Казначея нашли спокойно лежавшим в своей постели. Да и куда бы он из нее делся с перерезанным горлом. Ключ от денежного ящика, естественно, пропал.
– Быстро на гауптвахту, убью сучонка! Он у меня до трибунала не доживет!
Однако добраться до виновника ночного переполоха удалось далеко не сразу, бюрократическая машина руоссийской армии исправно работала даже в далекой Гохаре. Караул отказался пропустить разъяренного офицера к арестованному. И только когда на гауптвахту явился сам полковник Сареханов, не менее злой после ночного происшествия, для Габраши настал судный час.
К этому времени он уже пришел в себя. Для окончательного возвращения в реальность на него вылили ведро воды, после чего Фелонов поднял солдатика за шиворот, встряхнул, и офицеры приступили к допросу обвиняемого.
– Ты часового с казначеем убил? Где сабля? Говори, сволочь!
Осознав, в чем его обвиняют, Габраша отчаянно заверещал:
– Не я! Не убивал! Я даже до ящика добраться не успел!
Несмотря на несколько отпущенных затрещин, солдатик продолжал стоять на своем – саблю украсть хотел, но схватили его, когда он только пробирался к денежному ящику, а потому часового убить и эмирскую саблю украсть никак не мог. В пользу этой версии говорило то, что сабли при нем не нашли.
– А казначея ты убил? Как ящик открыть собирался?
Габраша открестился и от этого преступления:
– Там замок ерундовый, а у меня отмычки были, их здесь забрали! Не убивал я!
Начальник караула подтвердил: набор отмычек у арестованного, действительно, изъяли. Похоже, вор не врал. Но оставался еще один вопрос.
– А как ты собирался при часовом ящик вскрывать?
Габраша отвел взгляд и замолчал, крыть было нечем, да и изъятый нож говорил сам за себя.
Однако по факту ночного происшествия имелось два трупа, вскрытый денежный ящик и пропавшая сабля с немыслимой цены бриллиантом. И кто-то должен был за это ответить. Поскольку пойманный злоумышленник к этим делам оказался непричастен, то основным претендентом на то, чтобы за все ответить, становился офицер, затеявший все это дело, – лейтенант Магу.
– Как вы осмелились, лейтенант, утаить от меня, что вам в руки попало такое сокровище?
– Я поместил саблю в денежный ящик полка сразу, как только об этом узнал.
Звучало, конечно, как детский лепет, но хоть какое-то оправдание.
– А мне об этом доложить забыли? – продолжил бушевать полковник. – Двух дней вам было мало? Значит так, лейтенант, вы кашу заварили, вам ее и расхлебывать. У вас есть сутки для того, чтобы найти убийц и саблю, в противном случае вас ждет трибунал. Вам все понятно?
– Так точно, господин полковник!
– Идите и помните – сутки! Ни секундой больше!
Снаружи уже занимался рассвет и было довольно прохладно. Алекс присел на каменную плиту, привалившись спиной к стене дворца, унтеры остались стоять.
– Да, обделались мы знатно! Пока возились с этим чертовым Габрашей, кто-то убил сначала казначея, потом часового, вскрыл ящик и унес саблю. И все это буквально под нашим носом! Думаю, саблю из дворца они уже вынесли. И где теперь ее искать?
Унтеры молча переглянулись, у них предложений по местам поиска злоумышленников не имелось, придется думать своей головой. А голова после бессонной ночи и утренней выволочки от начальства работать отказывалась.
– Во фляге что-нибудь есть?
– Только вода.
– Все равно наливай.
Промочив горло, лейтенант поднялся на ноги. Фактически в его распоряжении был только один день. Не покидало ощущение, что в первые же дни после убийства Шохада он совершил какую-то ошибку, что-то упустил, какую-то мелочь. Алекс еще раз начал вспоминать те события буквально по минутам.
Его разбудил посыльный, лазарет, место убийства, встреча с Камалом… Мог быть Камал подослан? Ведь он сам окликнул их. Нет, вряд ли. Они тогда вполне могли выбрать другой путь во дворец, да и гибель после пыток опровергала такую возможность. Будь нищий подослан, остался бы живым, чтобы шпионить дальше.
Что было на следующий день? Ходили по домам, искали друга Шохада. И нашли. Так, первым был какой-то дворцовый чиновник. Чиновник. Дворцовый. Интересно. Алекс начал вспоминать визит к чинуше. Вроде ничего подозрительного, все, как и должно было быть. Стоп! Смутная фигура в темной нише! Лейтенанту показалось, что фигура была женской. Женщина при мужском разговоре как-то не в местных обычаях. Впрочем, этот момент можно уточнить. Ниточка, конечно, тоненькая, но другой все равно нет.
– За мной!
Путь, обычно занимавший четверть часа, троица преодолела минут за десять. К счастью, Фарход не ушел с очередным караваном, а был дома.
– Торговля практически встала в связи с последними событиями, – пожаловался купец, – мы начинаем нести убытки.
На убытки гохарских купцов Алексу было плевать, его интересовала другая информация. Возможность присутствия женщины при состоявшемся разговоре Фарход отмел напрочь.
– Женщина должна хранить дом, заботиться о муже и рожать детей, в мужские дела их никто не посвящает. Чужим мужчинам их никто даже не показывает.
– И тем не менее, уважаемый Фарход, в каком случае женщина может присутствовать при таком разговоре?
