Глава 25
Апрель, 1861, Марсель, Франция
… Фабьен сразу же узнал свою ненаглядную Мари среди пестрой стайки подружек-одноклассниц. Сегодня было воскресенье, и всем ученицам пансиона в этот день разрешали прогулку по городу. Об этом Фабьен узнал несколько дней назад у охранника пансиона, когда, не успев даже снять номер в отеле по приезде в Марсель, примчался к знакомым воротам. Пожилой охранник, конечно же, не пустил его на территорию пансиона, но, заметив глубочайшее разочарование на лице парня, сжалился и сообщил ему о воскресных прогулках воспитанниц. Фабьен горячо поблагодарил охранника, и в воскресенье в 10 утра уже мерил шагами мостовую рядом с пансионом.
— Мадмуазель Бертран! — не удержавшись, выкрикнул он, как только ее заметил. Мари тут же обернулась, и в ее распахнутых глазах появилось легкое недоумение, через мгновение сменившееся безграничной радостью. Она счастливо улыбнулась и кинулась к нему. Он тоже поспешил ей навстречу.
— Фабьен, неужели вы приехали? — запыхавшись, проговорила она, подбегая.
— Я же говорил, что найду вас, — Фабьен жадно рассматривал девушку.
— А я говорила, что буду ждать вас. И вот дождалась…
Они оба на минуту замолчали, просто безотрывно глядя друг на друга.
— Как ваше путешествие? — Мари первая прервала молчание. — Удалось?
— Удалось, — кивнул Фабьен.
— Вывезли все золото из Австралии? — продолжала с улыбкой девушка.
— Нет, кое-что все-таки оставил, — усмехнулся тот. — Но мне на первое время хватит…
— Вы… Вы выглядите как-то по-другому, — шутливо произнесла Мари, рассматривая его новенький элегантный костюм. — Солидней, что ли…
Фабьен ничего не ответил, лишь смущенно улыбнувшись, а потом сказал:
— А вы похорошели еще больше…
— Мари! — вдруг позвала девушку одна из подруг. — Мадам Нуар идет!
— Мне надо идти, — быстро заговорила девушка, обращаясь к Фабьену. — Будет не очень хорошо, если вас заметят здесь…
— Но как мы еще встретимся? — обеспокоено спросил Фабьен, взяв ее за руку.
— Когда вы уезжаете в Париж?
— Завтра…
— Я в июне сдаю выпускные экзамены и возвращаюсь домой. Где я смогу вас там найти? — Мари говорила, волнуясь и постоянно оглядываясь на ворота пансиона.
— Пришлите записку моему другу, — сообразил молодой человек и спешно продиктовал ей адрес Эмиля. — Так будет наверняка…
— Я сделаю это сразу же, как приеду в Париж.
— Обещаете? — Фабьен умоляюще заглянул ей в глаза.
Мари тепло улыбнулась и заверила его:
— Я ждала вас почти два года, месье Легранд. Неужели вы думаете, что я забуду о вас за каких-то полтора месяца?..
* * *
Апрель-август,1861, Париж
Первым, к кому друзья пошли, когда вернулись в Париж, был отец Эмиля. При виде всех тех золотых самородков и денег, которые Эмиль с нескрываемым удовлетворением выложил перед ним на стол, у месье Готьера полезли глаза на лоб от изумления.
— Это все ваше? — проговорил он, справившись наконец с удивлением.
— Наше, — подтвердил Эмиль, — и мы бы хотели воспользоваться твоим банком для их хранения…
— Пожалуйста, — рассеянно ответил тот, рассматривая самый большой самородок, добытый Фабьеном в последний день. — Такого я еще не видел…
— Это все Фабьен, — Эмиль кивком показал на друга. — Это его добыча…
— Я в восторге, — только и смог вымолвить его отец, а друзья торжествующе переглянулись между собой.
Потом месье Готьер позвал одного из своих служащих и попросил его оформить для сына с друзьями ячейку для хранения.
Когда еще в Марселе друзья начали делить между собой заработанные на приисках деньги и золото, Эмиль с Дидье настояли на том, что Фабьену принадлежит половина всего, хоть он и старательно отказывался от этого. Но вот, что касается того крупного самородка, Фабьен принципиально решил, что он принадлежит им всем поровну. А когда они помещали самородок в ячейку для хранения, сказал:
— Предлагаю пароль составить из чисел наших дат рождений. Например, я родился 10-го января, значит, первые цифры будут 1 и 0, дальше, Дидье — 28-го октября, 2 и 8, а Эмиль — 6-го февраля, 0 и 6. Итак, шифром будет 102806. О нем будем знать только мы трое, идет?
— Как скажешь! — улыбнулся Эмиль, а Дидье согласно кивнул…
… А спустя всего несколько часов друзья сидели за знакомым столом в небольшой комнатушке семьи Арно, и Мадлен, которая просто вся светилась от счастья, все так же привычно, как в старые добрые времена, кружила вокруг них, накрывая на стол. Потом они бурно отмечали возвращение и вели возбужденные разговоры почти до полуночи. Когда же пришло время расходиться, Мадлен, конечно же, постаралась задержать у себя Фабьена, однако получила неожиданный отказ.
— Я не могу остаться, Мадлен, — тихо проговорил он, стоя в дверях.
— Но почему? — Мадлен не могла поверить в услышанное. — Мы ведь так давно не виделись… Я соскучилась…
— Я тоже по тебе соскучился… Но не могу… Просто не могу… Мне надо идти…завтра много дел, и мне необходимо выспаться… — он прекрасно понимал, что несет полную чушь и Мадлен навряд ли верила ему, но все же он не осмеливался сказать ей в глаза, что попросту больше не хочет ее. В его сердце и мыслях теперь жила только Мари, единственная, любимая и желанная…
… То лето ознаменовалось еще несколькими важными событиями.
Во-первых, Фабьен и Дидье переехали в просторную квартиру в центре Парижа, которую пока решили снимать одну на двоих.
Во-вторых, в конце июня пришла долгожданная записка от Мари, в которой она назначала Фабьену встречу. На этом свидании они наконец-то открылись друг другу и признались в своих пылких чувствах, после чего их отношения перешли на новый виток, и они оба уже были готовы к тому, чтобы соединить свои судьбы навсегда. Правда, теперь оставалось самое главное — сообщить об этом родителям Мари. Это очень тревожило Фабьена, поскольку он безумно страшился реакции отца Мари на такого жениха, как он. А когда Мари сообщила, что через три дня они все-таки идут знакомиться с месье Бертраном, Фабьен вообще перестал есть и пить, а ночами до рассвета валялся без сна, раз за разом представляя разговор с отцом Мари.
И, в-третьих, Дидье тоже влюбился.
Это случилось в тот же самый день, когда Фабьену предстоял разговор с отцом Мари. Дидье вернулся из булочной, где покупал хлеб к ужину, с блуждающей улыбкой на лице. Фабьен, который в этот момент старательно приводил себя в порядок перед встречей с месье Бертраном, недоуменно покосился на друга:
— Что это с тобой?
— Ничего, — продолжая глупо улыбаться, пожал плечами Дидье. — Просто влюбился.
