— Завтрак — главная трапеза дня, требуется хорошо подзаправиться, — наставительно заявила я, прихлебывая чай. — Впрочем, у Фаля каждая из трапез — самая главная!
— Это точно! — на долю секунды оторвавшись от еды, согласился мотылек, довольный тем, как я, тупое человечище, врубаюсь в проблему.
Кейр только потряс головой. У мужика, как и у меня в первые часы знакомства с магическим дружком, никак не совмещались в голове объемы поглощаемых продуктов и размеры тщедушного тела. Зато теперь возникла довольно стройная теория, которой я поспешила поделиться с собеседниками:
— Фаль невелик ростом, но очень быстр и непоседлив, поэтому сил для движения, особенно для полета ему требуется много, гораздо больше, чем нужно было бы человеку тех же габаритов. По сравнению с сильфом мы двигаемся так, будто в киселе застряли.
Сочтя мои слова комплиментом, мотылек польщено замурлыкал и приосанился. При его росте сие действо выглядело донельзя комично. Но мы с Лаксом постарались сохранить на лицах подобающую случаю серьезность, а Кейр к счастью ничего не видел, взирая главным образом в тарелку. Наш свеженанятый охранник, судя по всему, был приучен спать, есть и отдыхать, когда выпадет случай, поэтому старательно поглощал калории впрок, демонстрируя поистине сильфовый аппетит.
Мы говорили о всякой ерунде, чтобы не портить друг другу аппетит, однако, я чуяла, у мужчин из головы не идет вопрос: какое колдовство я намереваюсь применить, чтобы благополучно смотаться из города, не подняв на уши соглядатаев и стражу. Самсур вздыхал и топтался за стойкой, Влариса курсировала между кухней и нашим столом молча, лишь косилась на Лакса и качала головой. Наконец, женское сердце, бьющееся в пышной груди, при виде которой красотка Памела удавилась бы на своем силиконе, не выдержало. Трактирщица встала, приобняла сидящего вора и, прижав рыжую голову к себе, попросила меня:
— Вы уж присмотрите за ним, магева, бесшабашный он и рисковый, как что втемяшится, ничего вокруг не замечает, на рожон прет, а у меня сердце кровью обливается, ночью, как подумаю, где он там, с кем, чего творит…
Лакс, притиснутый к широкой груди, протестующе замычал и попытался вырваться, но тщетно, это вам не с морианцами "плясать". Из натруженных рук Вларисы высвободиться было не просто.
— А что, приятель, может и правда, забудь обо всех приключениях, начни новую жизнь, купи вон хоть трактир, осядь, женись… — я сделала вид, что говорю серьезно.
— Оса! — мой рыжий друг настолько возмутился неприличному предложению, несовместимому с жизненным кредо, что аж подпрыгнул на лавке, а полный ужаса взгляд — ну как две бабы объединятся в попытке исковеркать его судьбу — дополнил картину.
— Ладно-ладно, шучу, — я примирительно подняла руки. — Не для тебя это, вон и Вларисса понимает, иначе давно бы уж в оборот взяла, да окрутила с какой-нибудь приличной во всех отношениях девицей.
Трактирщица только печально кивнула, выпуская Лакса из удушающих материнских объятий:
— Да разве ж его удержишь, бродягу. Как есть перекати-поле!
— Пора! — подытожил Кейр, глянув в окно на стремительно светлеющее небо, и не без сожаления решительно отодвинул добросовестно опустошенную тарелку.
Мужчины поднялись, Фаль, продолжая дожевывать кусочек сыра форматом с себя любимого, тяжело вспорхнул, я вздернулась со скамейки и поплелась вслед за компанией на безлюдный, чистый и тихий задний двор к конюшням. Оседланные лично Самсуром лошади с притороченными вещами терпеливо ждали нас у коновязи. Конюхи, чтоб лишнего не сболтнули, получили выходной на пол дня и вместо того, чтобы посвятить его сну или другому достойному занятию, улизнули из "Сапогов" к подружкам. Узнав хозяйку, Дэлькор весело ржанул и потянулся навстречу. Крепкий узел поводьев развязался будто сам по себе, давая возможность гнусному коняге скакнуть и с разгону ткнуться мордой мне в грудь и облизать щеку. Не знаю, каким чудом я удержалась на ногах, а не хлопнулась на пятую точку в пыль при всем честном народе к позору магевского рода. Не иначе как за меня заступилась вырученная вчера ввечеру Миранда Целительница.
— Поди ж ты, ручной и ласковый, как собачонка, — прицокивая языком, удивился Кейр, с восхищением истинного лошадника и белой завистью оценивая стати эльфийского животного. — Как ты эдакого коня приручить исхитрилась, магева, неужто чарами?
— Кто кого приручил — еще вопрос, — пробормотала я, взгромождаясь на спину почуявшего свою вину и стоявшего смирней смирного, даже, чтоб мне было удобнее, пригнувшегося в коленях, будто и в самом деле дрессированный, Дэлькора.
Я машинально потрепала коня по холке, с ужасом предвкушая поездку с сотрясением и отбитием внутренних органов и, чтоб не оскандалиться на улице, пустила красавца жеребца шагом, проверяя свою способность удержаться в седле, не воя в голос. Может, вы решили, что я дура, раз не воспользовалась целительной магией и по быстрому не убрала собственные синяки и шишки? А только я, хоть и умная, ничего со своими болячками поделать не смогла. То ли личная магия на мою персону не действовала, то ли травмы, нанесенные опосредовано магическим образом, исцелению не поддавались. Проверять, какая из версий истинна, методом проб и ошибок мне совершенно не хотелось, поэтому я отложила эту проблему на будущее, когда будет вдосталь времени для эмпирических изысканий и никаких жареных морианцев и разгневанных графов позади.
Между прочим, кошмары о восставших и жаждущих возмездия трупах меня ночью не мучили. Никаких угрызений насчет своих вчерашних действий я по-прежнему не испытывала, то ли в силу природной черствости души, то ли потому, что подонки, подряжающиеся на убийство ни в чем неповинных, во всяком случае, неповинных перед ними конкретно, людей, таких переживаний не достойны. Словом, на окочурившихся наемников мне было плевать, а что ела я мало, так утром кусок в горло не лезет, для меня главная трапеза дня — обед, вот тогда я могу съесть много, даже побольше иного парня, но не сильфа, конечно.
Дэлькор уловил мои намерения и медленно загарцевал по дворику, красиво выбрасывая копыта. Первые три-четыре шага я чувствовала во всем теле, так, словно ехали на мне, но потом боль начала уходить, отступая на второй план перед ощущением крепких мышц коня, перекатывающихся подо мной, теплоты его шелковистой шкуры и легкого живого аромата, вмешавшего в себя запах свежего сена и почему-то мяты. Боль пятилась, отступала и, наконец, о чудо, совершенно исчезла. Неужели я стала такой записной наездницей, что поездка на жеребце заставила меня моментально забыть обо всех неудобствах? Или тут дело было не во мне, а в самом коне?
— Признавайся, ты меня вылечил? — наклонившись к шее жеребца, шепнула я, легонько подергав его за ухо.
Эльфийский конь покосился на меня хитрым глазом, но, разумеется, ничего не сказал, если не брать в расчет насмешливого фырканья, непереводимого с лошачьего на цензурно-человеческий. Зато пока я исцелялась, Лакс и Кейр успели занять места в колонне по одному и терпеливо ждали, когда премудрая магева закончит развлекать себя высокоинтеллектуальной беседой с лошадью и соизволит заняться своими непосредственными обязанностями — колдовством для безопасного проникновения за ворота очаровательного и совершенно безопасного городка Патера.
