И тогда царь обратился ко двору и спросил: «Слышал ли кто-либо что-нибудь смешнее, чем история этого горбуна?» – и покачал головой. Затем будто вспомнил про горбуна что-то особенно забавное, потому что улыбнулся, а потом расхохотался, так что к нему присоединились без боязни все четверо, и вот уже их смеху вторит весь двор. Купец, осмелев, сделал шаг вперед, встал на колени, поцеловал землю перед царем и спросил:
– О великий государь, позволишь ли ты мне рассказать историю, что еще смешнее, чем злоключения горбуна?
– Рассказывай, – разрешил царь.
И купец начал свою историю.
Когда я вчера вечером подошел к воротам постоялого двора, то увидел известного в Багдаде вора с ослом в поводу.
– Не говори мне, добрый вор, что этого осла ты украл! – пошутил я.
– Конечно, украл! – отвечал он. – И ты удивишься, если узнаешь, что стащил я осла у хозяина, пока тот вел его под уздцы.
Я украл его среди бела дня! – продолжал хвастать вор. – Разве про меня не говорят, что я такой ловкий вор, что украдет и ресницу с века? Я люблю рисковать, а сегодня я шел по дороге вместе с другим вором, не таким умелым, как я, и он побился со мной об заклад, будто мне ни за что не украсть осла, которого вел впереди нас погонщик.
Я велел вору забежать вперед и, когда мы дошли до развилки, снял башмаки и показал ему знаками, чтобы он тоже разулся. Мы бесшумно подошли к ослу, и я осторожно снял у него с головы недоуздок и передал его своему спутнику, который и увел осла по другой тропе. Я же надел недоуздок на голову, а башмаки на ноги и на руки и пошел за погонщиком, подражая стуку ослиных копыт. Когда осел и мой приятель исчезли из виду, я застыл и не двигался с места, как бы погонщик ни дергал за поводья. Наконец он обернулся, и когда увидел меня вместо осла, то вздрогнул и затрясся от страха.
– Аллах Всемогущий, что случилось? Кто ты такой и где мой осел? – закричал он.
– Это я твой осел, и то, что со мной произошло, поистине необычно, – отвечал я. – Однажды я вернулся домой таким пьяным, что моя добрая матушка, когда меня увидела, разгневалась и стала меня бранить, повторяя: «Раскайся, сын мой, откажись от этого порока и вернись к праведной жизни».
Спьяну я рассвирепел и принялся бить ее палкой. Она прокляла меня и стала молить Всевышнего наказать меня любым способом, каким ему будет угодно. И я превратился в осла. Затем кто-то увидел меня в переулке, отвел на рынок и продал тебе. Я был твоим ослом все это время, покуда, видно, моя мать не вспомнила обо мне и, почувствовав жалость, не воззвала к Всевышнему. И тот в своем милосердии снова сделал меня человеком!
Услышав мой рассказ, погонщик воскликнул:
– Воистину все в руках Всевышнего! – Дрожащими руками он освободил меня от узды и опустился на колени. – Прости меня, брат, и богом молю, не вини за то, что я обращался с тобой, как со скотиной, ездил на тебе и нагружал тебя самыми тяжелыми камнями, а главное, за то, что бил тебя каждый раз, когда ты замедлял шаг.
Он спросил, найду ли я дорогу домой, и я ответил, что живу неподалеку. Когда мы дошли до его дома, то распрощались, и, как только он скрылся за дверью, я расхохотался.
Но потом я навострил уши – не ослиные, а воровские – и услышал голос его жены.
– Я сперва и не узнала тебя без осла. Где он? И почему ты такой грустный?
И я услышал, как простак вздохнул и рассказал ей о том, что случилось. Она тоже заахала и завздыхала, помолилась Всевышнему, чтобы он простил их за то, как они обращались со мной, и пообещала раздать окрестным нищим щедрую милостыню.
Через два дня мы с моим приятелем-вором отвели осла на базар, и кого я там увидел? Того самого погонщика – он пришел покупать себе нового осла. Я спрятался и наблюдал за ним: узнав осла, он воскликнул:
– Будь ты проклят! Вижу, негодяй, ты опять принялся за старое? Снова запил, на радость Сатане, и, наверно, снова побил мать?..
Бедняга-осел, наверное, узнал хозяина: он испустил долгий тоскливый крик.
Но погонщик закричал ему в самое ухо:
– А ну, хватит реветь! Больше меня не разжалобишь! Никогда больше не куплю тебя, нечестивый пьяница, который смел поднять руку на родную мать!
Купец-христианин закончил свою историю с громким смехом, и трое его спутников засмеялись с ним вместе. Наконец угомонившись, он спросил владыку весьма самоуверенно:
– Ну разве моя история не удивительнее и не забавнее?
Но царь Китая только зевнул.
– Нет. И так как вам не удалось развлечь меня, как когда-то развлекал мой любимый шут, то мне придется повесить вас всех за его смерть.
Тогда вперед выступил повар-мусульманин, поцеловал землю под ногами царя и сказал:
– О счастливый государь! Если я расскажу тебе невероятную историю, куда более удивительную, чем истории горбуна и купца-христианина, ты нас помилуешь?
– Помилую, так что рассказывай.
Купец встал и начал так:
– Как я уже сказал, о великий государь, я повар в доме почтенного хозяина, который каждую пятницу под вечер приглашает к себе многих законников, богословов и сановников для чтения благословенного Корана. После того как прочтут Фатиху, мы выставляем на стол множество приготовленных мной блюд, и все собираются вокруг моего знаменитого плова. Мой плов имеет особенный вкус, потому что я кладу в него одну тайную приправу. Моя бабушка умеет, выслеживая пчел, отыскивать редкий вид шафрана, что вкусом и ароматом своим достоин ангелов, и собирает его для меня.
Вчера вечером я гордо стоял у стола на случай, если понадоблюсь гостям. Подошел мой хозяин со своим двоюродным братом, много лет прожившим в далеких чужеземных краях. Но когда этот брат посмотрел на стол, то опустил глаза и застонал, словно от боли.
– Что с тобой? – с удивлением спросил мой хозяин.
Его брат показал на плов и отвернулся, словно увидел своего злейшего врага. Я затаил дыхание, испугавшись, что в блюдо попал таракан или даже мышь.
– Я дал клятву не притрагиваться к плову, потому что, если я отведаю его, мне придется сорок раз помыть руки мылом, еще сорок раз щелоком и, наконец, сорок раз галанговым корнем.
Так же удивленно, но уже с некоторым раздражением, мой хозяин сказал:
– Ты все-таки попробуй, братец, этого несравненного плова, а потом уж мой руки столько, сколько пожелаешь.
Двоюродный брат моего хозяина, смущенный тем, что вокруг него уже собрались другие гости, подчинился, исполненный любопытства и смятения. Он сел, протянул дрожащую руку к плову и, весь затрясшись, попробовал взять немного с блюда. Однако, как он ни старался, плов все время выскальзывал у него из пальцев, так что он не смог удержать ни рисинки.
Наконец мой хозяин воскликнул:
– О сын моего дяди, я не знал, что ты родился без больших пальцев!
