Как-то раз к воротам нашего дома подошла старуха, поцеловала землю передо мной и сказала:
– Я в Багдаде чужая, недавно переехала в твой квартал с моей внучкой-сиротой. Нам некого пригласить сегодня на ее свадьбу, поэтому очень тебя прошу, окажи нам честь – прими наше приглашение. Ибо свадьба без гостей – что рай без праведников. – Она заплакала, и мне стало жалко старуху и ее внучку. – Будь уверена, госпожа, – продолжала она, – все знатные женщины города придут, если услышат, что ты пожалуешь.
– Мои родители тоже умерли, – ответила я, – поэтому я приду на свадьбу, ради невесты-сироты и ради Аллаха.
Старуха склонилась и поцеловала мои ноги.
– Я зайду за тобой перед ужином, госпожа.
К празднику я нарядилась в одно из лучших своих платьев, которое стоило тысячу динаров, надела украшения из золота и жемчуга, накрасила губы, подвела глаза и надушилась мускусом и духами.
Старуха пришла и увидела, что я со своими служанками ее жду. Она широко улыбнулась и бросилась целовать мне руки.
– Все знатные женщины, которых я пригласила, пришли и теперь ожидают тебя, – сказала она мне.
Я улыбнулась в ответ. Старуха сказала правду: о моем богатом наследстве и роскошном доме знал весь Багдад: после смерти родители оставили нам, сестрам, значительное состояние, и моя сестра, хозяйка дома, которая вырастила меня и младшую мою сестру, преумножила его, преуспев в семейном торговом деле.
Мы пустились в путь – я за старухой, а служанки за мной. Вскоре мы остановились в чисто выметенном переулке, где над дверью висела золотая лампа. Старуха постучала в дверь, нам открыл раб. На полу лежали роскошные ковры, везде горели свечи. Великолепная мебель была инкрустирована самоцветами. Но я с удивлением подумала, что для свадьбы в доме странно тихо: не слышно ни пения, ни звуков лютни или тамбуринов.
Меня встретила прелестная девушка, но она была не в подвенечном наряде. Увидев, как я озадачена, она объяснила:
– У меня есть брат, куда красивее меня. Он несколько раз видел тебя и восхищен твоей красотой; он навел справки и узнал, что ты дочь именитого купца, который не так давно умер. Мой брат – глава нашей семьи, и он решил просить твоей руки. Что ты скажешь на это?
Я попалась в ловушку, и некому было мне помочь.
– Но кто эта старуха? – спросила я.
– Она выкормила и вырастила моего брата. Надеюсь, ты простишь ей невинный обман – ведь она обожает его.
Девушка хлопнула в ладоши, открылась дверь, и вышел прекрасный молодой человек, нарядный, словно князь. Он сразу мне понравился, а когда мы посидели вместе и поговорили, он меня совсем обворожил. Видя наши согласие и взаимную любовь, его сестра снова хлопнула в ладоши, и из той же двери вышли свидетель и судья. Брачный договор был составлен и подписан.
– Теперь я хочу, чтобы ты торжественно поклялась никогда, ни при каких обстоятельствах не смотреть ни на какого другого мужчину и даже не разговаривать с ним, – сказал мне юноша.
Он дал мне священный Коран, и я поклялась выполнить его желание, думая про себя: «Зачем мне глядеть на других мужчин, когда мой муж так учтив и хорош собой?»
Я послала служанок передать сестрам радостную весть, и мы с моим новобрачным мужем провели вместе лучшую из ночей. Любовь его не остывала, а становилась все более пылкой с каждым днем. Он осыпал меня ласками и подарками. Так жили мы мирно и счастливо целый месяц, пока я не попросила разрешения отправиться на рынок. Он согласился на том условии, чтобы меня сопровождала его старая кормилица.
Старуха предложила мне зайти в лавку одного молодого купца, где были все ткани, которые только можно было пожелать. Войдя в лавку, я велела ей попросить купца показать нам лучший товар.
– Попроси его сама, – сказала старуха.
– Разве ты забыла, что я поклялась мужу не смотреть на других мужчин и не разговаривать с ними? – прошептала я.
– Покажи нам свой лучший товар, – велела старуха молодому купцу. Тот сразу достал из деревянного сундука ткани такой красоты и блеска, что я ахнула от восхищения.
Я шепотом велела старухе спросить, сколько стоят три ткани, которые мне приглянулись.
К моему горькому разочарованию, купец ответил:
– Эти ткани бесценны. Я не продам их ни за серебро, ни за золото – только за право один раз поцеловать в щеку прекрасную госпожу.
Я отшатнулась в ужасе, воскликнув: «Упаси Аллах от такого!»
– Твой муж запретил тебе смотреть на мужчин и говорить с ними, а ты ни того ни другого не сделаешь. Просто открой лицо, и он поцелует тебя в щеку. Конечно, если ты не передумала покупать эти роскошные ткани, – прошептала мне на ухо старуха.
Я поддалась соблазну и подставила ему щеку. Но купец укусил меня изо всей силы и вырвал зубами кусок из щеки. Я закричала и лишилась чувств.
Очнулась я в объятиях старухи перед закрытой лавкой. Увидев, что я пришла в себя, она грустно сказала:
– Аллах спас нас от более ужасного позора, госпожа. Поднимайся, и пойдем скорее домой.
Услышав слово «дом», я вскрикнула от ужаса. Со слезами я спросила:
– Но что я скажу моему мужу, если он спросит, что случилось у меня со щекой?
– Он не обратит внимания на твое лицо, – успокоила меня старуха. – Просто сделай вид, что тебе нездоровится, закрой лицо, а я намажу твою рану мазью. И оглянуться не успеешь, как все пройдет.
Воспрянув духом, я встала, и мы вернулись домой. Там я сразу легла в постель и накрылась с головой одеялом.
– Что с тобой, любимая? – спросил мой муж, увидев, что я лежу в постели.
– Голова болит, – слабым голосом ответила я.
Ах, если бы я не солгала ему! Он поспешно зажег свечу, поднял покрывала и увидел мое раненое лицо.
– Что случилось с твоей нежной щекой? – спросил он.
– Мы с твоей старой кормилицей ходили на рынок купить тканей, и верблюд задел меня навьюченной на нем вязанкой дров. Она разорвала мне покрывало и, как видишь, поранила щеку: ведь проходы на рынке узкие.
– Завтра я сам пойду к правителю и скажу, чтобы он повесил всех погонщиков верблюдов во всем Багдаде, – сказал мой муж.
– О нет, мой повелитель, не бери на себя грех убийства невинных! – взмолилась я, вне себя от тревоги.
– Так что же все-таки случилось, кто тебя поранил? – спросил мой муж.
– Я ехала на осле, и, когда он заупрямился, погонщик дернул за поводья, и осел споткнулся – я упала на землю и, к несчастью, поранила щеку осколком стекла, что валялся на дороге.
– Обещаю тебе, что завтра, как только взойдет солнце, я пойду к Джафару Бармесиду и потребую, чтобы он повесил всех до единого ослов и ослятников в этом городе, а также всех метельщиков.
Услышав это, я придумала новое объяснение:
